Boundless anime

Объявление

В теме "Тестовый форум" проходит набор участников на должность - Модератор форума.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Boundless anime » fanfiction » How and Why. Сакура/Гаара


How and Why. Сакура/Гаара

Сообщений 1 страница 5 из 5

1

Название: How & Why (Как и почему)
автор: randomsomeone
переводчик: Daminitri
Фендом: Наруто
пейринг: Гаара х Сакура
рейтинг: M он же R
Дисклеймер: Отказываюсь от всего, герои не мои, мир не мой и даже фанфик не мой, я его только перевожу:)­

Разрешение на перевод все еще ожидается...

Вообще-то у этого фика стоит рейтинг M он же R, но это распространяется только на последнюю главу, так это вполне безобидный PG-13...

От автора: Этот монстр изначально планировался как ваншот, написанный мимолетом, чтобы я смогла потренироваться в написании пародий. Вместо этого фанфик разросся, подобно метастазе, и в процессе написания пародия исчезла.
Написано после 237 главы манги, но до тайм джампа. Много спойлеров!

Мне здесь ничего не принадлежит.
Однажды мне принадлежала рыбка, но она умерла.

От переводчика: История шикарна, но у автора стиль, который очень сложно переводить. Но я все равно доведу дело до конца. Кстати, эта история стала AU после того, как вышла вторая часть манги, та, что после тайм джампа.

Глава 1

Если бы он не обернулся именно в этот момент, Сакура просто прошла бы мимо. Но он обернулся, так что она замедлила шаг, взглянув на него, прежде чем решить, что по крайней мере должна поблагодарить ниндзя Песка.

Все то время, пока она остановилась, поразмыслила и решила подойти, он смотрел на нее все тем же беспристрастным пристальным взглядом. Гаара не сдвинулся с того места, где прислонился к стене, не моргнул, наблюдая за ней, пока она не уверилась, что он делает это, чтобы она почувствовала себя неуютно.

Уверенная в этом, она не собиралась отводить от него взгляд. Ее решительно сжатые челюсти вызвали его первую реакцию – усмешку.

Она отметила, что его глаза все еще были чертовски неприятными. Но темные круги вокруг них… Наруто рассказал ей однажды об их некогда противнике, о его вынужденной бессоннице. Уровень самоконтроля, силы воли, необходимый, чтобы отказаться от этой основной потребности, был определенно выше ее.

Она молча смотрела на него, пока он не отреагировал снова.
- Ну,- сказал он.- Что-то нужно?

- Я хотела поблагодарить тебя за спасение Ли.
Он опустил подбородок, его раздражение становилось более заметным.
- Это был приказ.
- Но все же…

- Это был приказ. Он оскалился.

Казалось, его чувства заразны. Он отвел от нее взгляд так, как будто вот так просто закончил разговор… Ее кулаки сжались, затем расслабились. Нет, она не потеряет терпение. Не из-за такого как он.
- Я уже говорила с Ли. Ты мог бы подождать несколько секунд, в течение которых он был бы убит, но ты не стал. Твой песок защитил его.

Его ладони сжались, он опустил руки. Это только подчеркнуло его неприязнь.
- Это имеет значение?

- Да… Потому что ты не позволил ему умереть, - ответила она. Ответное молчание мальчика говорило само за себя. Действительно понимая значение его действий относительно Ли, она не могла сдержать мимолетную довольную улыбку.
Ярко блеснувшая свирепость в его взгляде сказала ей о том, что она только что совершила ошибку.

Тем не менее, независимо от их прошлого или его настроения, он не мог убить ее. Песок и Лист вновь стали союзниками. Нападение на нее уничтожило бы перемирие, и он должен был знать это, так же как и она. Именно поэтому она дала свободу злости, позволила себе сделать шаг вперед. Он был тем, кто беспощадно причинил Ли столько боли, кто чуть не убил ее Саске… Но он не мог причинить ей вреда.

Но если то, как поменялись его поза и выражение, что-то значило, то это было признаком того, что он внезапно напрягся, как если бы она стала одним из его противников.

От него это можно было бы расценить как своего рода комплимент. И хотя ее желудок неприятно сжался от возникшего в голове плана, новая ученица Пятого Хокаге не могла оставить потенциальное преимущество неиспользованным. Ее неуклонное приближение заставило его поднять голову, она услышала тихое шипение.
- Что ты…

- Благодарю тебя.

- Я не хочу твоей благодарности.

Только тринадцать лет и уже один из наиболее чудовищных убийц, о которых она когда-либо слышала. Но он не мог убить ее.

Дикие широкие зеленые глаза и на мгновение слабо блеснувшие зубы отметили его беспокойство, когда он выпрямился. Свободные песчинки скользили по ее коже, поскольку она подошла к нему на расстояние вытянутой руки, но он даже не поднял руку, чтобы остановить ее. Если выражение его лица что-то значило, то это было признаком того, что он… не знал, как с нею обращаться?

На мгновение кровь прилила к голове, когда она вспомнила, как вернулся Ли. Нет, Гаара не был каким-то сумасшедшим животным, просто человек, искалеченный окружающими до такой степени, когда перестаешь понимать, как иметь дело с обществом.

Было почти невозможно ранить его, она убедилась в этом на экзаменах на Чунина. Тем не менее, его можно тронуть, это она тоже видела.

Ей надо только преодолеть его защиту.

Он не может убить ее. Как ребенок, спрятавшийся за одеялом, думает, что оно его защитит, так и она, спрятавшись за эту мысль, потянулась к нему.

- Не имеет значения,- прошептала она. Благодаря ее росту подбородок девушки оказался как раз над его плечом, она обвила его руками, ладони скользнули по мускулам, напрягшимся от неожиданности. Сакуру шокировало осознание того, каким худым он был, когда его лопатки врезались ей в предплечья. Та нечеловеческая сила, которую она помнила, исходила от такого маленького тела?
Ответом ей стало то, что он наконец двинулся, почти вяло поднимая руки. Готовая к тому, что он сейчас оттолкнет ее прочь, она ослабила объятие… и почувствовала прикосновение его рукавов к своим бокам, прежде чем он заключил ее в некое подобие объятия. Напряженные мышцы содрогались, когда его руки полностью окружили ее, заставляя гадать, когда же кто-то хотя бы пытался обнять его в последний раз.

Она не была уверена, как долго они так простояли, но он уже перестал вздрагивать, а тепло их тел смешалось, и она узнала его запах. Наконец почти болезненная хватка ослабла, и она смогла отступить.

Выражение лица Гаары не было больше ни жестким, ни полным ненависти, его руки скользнули по ее предплечьям и упали.
- Ты…

Она не могла избавиться от чувства, что ее злость послужила началом чего-то намного более серьезного.
- Я должна идти.

Это чувство вновь появилось на следующий день. Сакура была хорошей студенткой, скромной ниндзя. Не искала проблем. Проблема, в свою очередь, следовала за ней до входной двери и оскорбляла ее, ее навыки ниндзя, ее недостаток силы, развивая и продолжая свои высказывания, пока она не стала всерьез думать, что следом пойдут выпады в адрес ее одежды и прически. Наконец насмешливый тон Гаары заставил ее потерять терпение и резко обернуться к нему.

- Если я настолько ужасна и отвратительна, что ты так сильно меня ненавидишь, то почему не найдешь кого-нибудь еще чтобы цепляться?

Неожиданно он улыбнулся. Это было похоже на улыбку змеи.

Нет, поправила она себя. Она видела улыбку змеи, прямо перед тем, как та укусила Саске и разбила ее счастливую жизнь в команде ниндзя на мелкие осколки ребяческих желаний. Это было нечто другое, но не менее пугающее.

Нормальное чудовище, отметила она, наслаждалось бы ощущением страха и беспомощности окружающих. Этот же очевидно просто нуждался во внимании.

- Ты первая девчонка, которая охотно противостоит мне, сказал Гаара. - И ты одна из тех немногих, кто противостоял мне и остался жив.

- А ты ждал, что я позволю вытирать об меня ноги, как… - Она отчаянно жестикулировала. - Как о половую тряпку?

- Нет.

- Тогда как я должна была себя вести?

Он пожал плечами. Казалось, ее отчаянье все больше забавляет его.
Она стиснула зубы, глубоко вдохнула и с шумом выдохнула, вспомнив события предыдущего дня; его почти паническую хватку, дрожь его тела рядом с ней. И то, что случилось раньше, когда она была атакована песком… Она одернула себя, еще раз глубоко вдохнув, прежде чем заговорить вновь. - Почему я? Почему не Наруто? Он даст тебе всю ту борьбу, что ты жаждешь.

Под натиском ее вопросов его улыбка поблекла. Он заморгал, как если бы задумался над значением ее слов и стал искать свои собственные причины. Несколько секунд он молчал. Затем последовал отрывистый ответ грубым тоном.
- Ты напоминаешь мне кое-кого.

С этим он развернулся на пятках и зашагал прочь, оставив её.

Глава 2

Было хорошо, что она могла не видеть его месяцами. Однако случаи, когда судьба сводила их в одном месте, были отмечены странным до безумия противостоянием между ними. Ухмылка встречалась насмешкой, испепеляющий взгляд оскалом, презрение враждебностью.

Она оборачивалась и обнаруживала его прямо позади себя. Он шипел, потому что она оказывалась достаточно близко, чтобы дотронуться своей рукой до его.

Выражение, близость, даже легчайшее прикосновение было оружием, которым они оба играли. При нем, казалось, полностью испарялся ее здравый смысл. Ей хотелось разрушить его самоконтроль, заставить его показать эмоциональный ответ, который она бы могла понять. Напряженно, садистски, они оба давили друг на друга.

Так близко. Так осторожно.

Пока однажды она не заволновалась, отказываясь идти дальше, пока он не начал критиковать ее трусость.

- Действительно ли ты – та девчонка, которую я знал раньше, та самая, которая встала у меня на пути, чтобы спасти своего друга, ни секунды не колеблясь? Ты дралась, чтобы спасти предателя от того, чем я могу стать, но отказываешься защищать себя от того, кто я сейчас? – Обвинил он. – Это жалко.

- Как я могу знать, что ты не доведешь дело до конца?

- Какой мне прок от тебя мертвой?

- Какой тебе прок от меня сейчас?

- Это… - На его лице возникло что-то, что было полуулыбкой, полунасмешкой и чем-то гораздо более тревожащим. – Волнующе.

Она стала источником развлечения для того, кто, как было известно, убивал людей просто потому, что они находились в неправильном месте в неправильное время. Осознание этого, в конечном счете, рассердило ее. Если он мог использовать ее так, то она не останется в долгу. Но постоянное сражение в остроумии – она не ожидала, что будет так им наслаждаться. Он встретил ее на уровне мысли, единственном поле боя, где они оказались более-менее на равных. Такие столкновения опьяняли.

Она не могла надеяться сравниться с ним в силе воли, которая позволяла ему не спать, но, конечно же, она могла подойти к нему вплотную, чуть не наступая ему на ноги и оскорбить его привычку носить с собой столько кровавого песка, чтобы распространять вокруг себя запах, будто он катался по полу скотобойни.

Их общение на людях иногда привлекало внимание. После того случая Наруто испуганно уставился на нее.

– Сакура, ты ищешь смерти?

- Все в порядке, не волнуйся, - ответила она. Но запутанность их танца ускользала от ее друга. Все, что он видел, было ее прыжками с головой, без оглядки, в челюсти песчаного монстра, по причинам, которых он не мог понять.
Гаара нашел ее и загнал в угол на следующий день. Оказавшись к ней настолько близко, чтобы она заметила, что он теперь пах сосновыми иглами. И не было никакого способа проигнорировать отвратительную насмешку в его тоне.

– Так лучше?

- Почти презентабельно.

Его выражение стало смесью гримасы и улыбки. В следующий раз, когда она увидела его, он вновь пах как кровь.

Цунаде поймала ее за исследованиями техник одержимости и запечатывания наряду с изучением стандартных медицинских, но позволила ей это со слабой улыбкой и тонким замечанием о ‘знании своего врага’. По крайней мере, Пятая верила в способность Сакуры справиться с ситуацией.

Спустя несколько месяцев после ее тринадцатого дня рождения, Гаара одержал первую истинную победу над ней. Она не обратила особого внимания на то, где он был, концентрируясь вместо этого на запоминании одного из уроков Цунаде. Когда он оказался прямо перед ней, излучая агрессию, она отступила на два шага.
Мгновенное разочарование, которое тут же отразилось на его лице, было проглотить почти так же трудно, как и презрение в его голосе.

– Ты все еще боишься.

Любые оправдания, которые она могла бы озвучить, только тем и были: оправданиями. Она прикусила язык и кинула на него испепеляющий взгляд.
Два шага. Она могла заставить его пожалеть о них обоих.

Ее лучшим оружием все еще было то, с чем он был наименее готов иметь дело. И она пользовалась им настолько часто, насколько могла. Какое-то время она даже боялась, что он привыкнет к ее прикосновениям, но несчетное число способов, которыми он отвечал, говорили, что потребуется намного большее, чем случайные мимолетные прикосновения ее пальцев к его, чтобы эти прикосновения перестали быть точкой воспламенения.

Чуть заметная дрожь и она победит. Если он отпрянет, то она победит. Его угрюмый вид и словесные удары были встречены различными уровнями физического контакта. Испепеляющий взгляд был его единственным ответом на соприкосновение их рукавов, небольшое отстранение от ее лодыжки, трущейся о его слишком бесцеремонно, чтобы показаться естественной, слишком медленно, чтобы отступить. Его мышцы напряглись, когда она провела рукой по его спине, но он не двинулся.

Она стояла около него, прослеживая кончиками пальцев его руку от локтя, размышляя вслух, в то время как он смотрел прямо перед собой.

– Твои брат и сестра не такие худые. Но… - Ее пальцы попытались охватить его запястье, безуспешно. – Ты можешь посоревноваться с ними, в конце концов.

Он зарычал, наконец, поворачиваясь к ней.

– Потом начнешь проверять мои зубы?

- Я только задаюсь вопросом, когда ты собираешься нарастить на кости хоть немного мяса и набрать хоть какой-то вес. На тебя будет легче смотреть. – Слова могли показаться даже нежными, но, казалось, это только расстроило его еще сильнее.

Не говоря уже о ней. Праздно, она задалась вопросом, означало ли это, что его нападки на ее разум были более эффективными, чем ее прикосновения. Она увидела, как он сглотнул со своего рода испуганным ликованием, и на мгновение заволновалась, что зашла слишком далеко, довела до того состояния, когда он может наброситься.

Но он не набросился. Его ответ был намного хуже – вернуть ей то, что она делала с ним. Рука, которой она коснулась его, была поймана, сжата.

Спустя две недели после ее четырнадцатого дня рождения, на миссии в Камне, на почти пустой улице, ее намеренное движение мимо него было остановлено рукой, которая скользнула по ее бедру, вокруг нее, не давая ей прохода. Пойманная в таком положении, всего в паре дюймов от него, Сакура была вынуждена плавно перейти в наступление. Ее ладонь, погладившая его по щеке, принесла острый вдох. Любопытство побудило ее осторожно погладить большим пальцем кожу, в уголке его глаза, по черноте.

Его глаза все еще были неприятны, но она могла привыкнуть к ним.
Если не обращать внимания на то, как он оскалился на нее, как она решительно сжала челюсть, как оба они дрожали, то, возможно, сцена бы показалась мирно. Вместо этого, полуобъятье было лишь пародией на привязанность.

Кончики пальцев задели мочку его уха, проследили линию челюсти.

– Кого я тебе напоминаю?

-Того, кто ушел. – Его дыхание было мелким и быстрым. Рука вокруг нее сжалась. – Того, кого я убил.

Его вторая рука поднялась, поскольку он продолжил.

– Я позволил им подобраться слишком близко, и они попытались убить меня. Это была моя ошибка.

Прежде, чем она могла подумать об ответе, она была схвачена, обвита его руками и тесно прижата к его телу. Он стал слишком высоким для того, чтобы она могла положить подбородок на его плечо, поэтому она согласилась прижаться щекой к его ключице.

Одинокий, сказал Ли.

Непризнанный никем, сказал Наруто.

Внезапно с полной уверенностью она осознала, что его чрезмерно сильная реакция на его прикосновения была не потому, что прикосновения были ее, а потому что он настолько не привык к физическому контакту.

- Я ненавижу тебя, - прошипел он. Его сила была страшна, но она отказалась показать страх.

Ее руки скользнули вокруг него, проникнув между его спиной и тыквой, и ее следующие слова отметили развитие в их игре.

– Но все мы жаждем привязанности. Даже такой.

Руки вокруг нее сжались еще сильнее.

- Как ты думаешь, почему? – Прошептала она.

Он так долго не говорил, что заставил ее подумать, что он вообще не ответит. Но, в конечном счете, он судорожно вздохнул.

Какаши упоминал странный взрыв красноречия Гаары раньше, упоминал, как тот появился во время тренировки Саске и жестоко раскритиковал потери мальчика и его чувства. Сейчас она стала свидетельницей чего-то похожего.

- Мы нуждаемся в этом. Мы нуждаемся в этом для выживания. Без того, за кого можно подержаться, кого можно коснуться, с кем можно взаимодействовать, мы оказываемся одни, а одиночество может разрушить человека даже более страшными способами, чем даже я.

У нее определенно появятся синяки от него на следующий день, но попыталась заставить его ослабить хватку, его сила была невероятна.

- Это взаимодействие, - Сакура подняла голову с его плеча, чтобы посмотреть ему в лицо. – Это – то, в чем ты нуждаешься?

Поскольку ее руки начали осторожно опускаться вдоль боков, он вздрогнул и отстранился. Его губы дрогнули, как будто ему было еще что сказать, но он сжал кулаки и исчез в водовороте песка.

Она получила свой ответ, но он не удовлетворил ее. Это была ее победа, но она не могла заставить себя наслаждаться ею.

0

2

Глава 3

- Я не нуждаюсь в тебе.

Сакура повернулась при звуке его голоса, прижав пакет с продуктами к бедру и моргая, поскольку яркий солнечный свет ударил ей в глаза. Она могла проигнорировать его и продолжить путь домой. Она могла спросить его, что он делал в Конохе, так как знала, что Хокаге не предоставлял шиноби извне доступ в их деревню только для того, чтобы доставать людей.

Или она могла просто смотреть на него, раскрыв рот, поскольку он сидел на низкой каменной стене, в то время как его руки сжимались в кулаки и разжимались, поскольку он буквально трясся от ярости.

Очевидно, три дня, что потребовались ей для завершения миссии в Камне и возвращения домой, дали Гааре достаточно времени, чтобы мысленно перейти от отступления до контрнаступления. Она не видела его настолько близко к полной потере самоконтроля уже много лет.

После того, как она осознала это, она поняла, что зашла слишком далеко, что ответ, который она добивалась от него, дался слишком дорогой ценой. Сломать его барьеры было одним делом. Довести его до края совсем другим.

Вихрь песка отметил его исчезновение с забора, и он материализовался перед ней. Агрессия? Это слово казалось сейчас слишком мягким. Он надвигался на нее как стихия, остановившись, едва не дотрагиваясь, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

На каком-то уровне, Сакура задалась вопросом, что случилось бы, если бы она не окаменела как добыча, пойманная взглядом хищника. Если бы ее ноги повиновались первой команде ее мозга и побежали, он был бы разочарован или разгневан и первым его импульсом было догнать ее?

Вопрос, почему он продолжал возвращаться, если он не нуждался в ней, только толкнул бы его дальше к краю. Противостоять ему в таком состоянии было бы просто самоубийством. Она сглотнула, пока не ощутила, что голос ее будет более-менее уверенным, затем дала безвредный ответ.

- Знаю.
- Не знаешь. Ты не знаешь ничего.

Он потянулся к ее лицу, было видно, как сильно напряглись мышцы на его руках. Уверенная, что он на самом деле хотел физически навредить ей, сакура стиснула зубы и зажмурилась.

Ничего не произошло. Но она все еще отказывалась открыть глаза, слушая его рваное дыхание.

- Ну же, - прорычал он. – О чем ты думаешь? Борись со мной!

- У меня нет шансов, - прошептала она.

- Лучше противостоять мне, глядя в лицо, чем умереть как животное. Нет, даже хуже. Животное попыталось бы сбежать или, по крайней мере, встретило бы судьбу хоть с какой-то долей храбрости. Это же…

Легкое колебание воздуха, которое она почувствовала кожей щек, сказало, что его руки были очень близко.

Его шепот коснулся ее уха.

– Покажи мне свой гнев. Ненавидь меня! Этот страх не то, что я -

Он внезапно прервался, но было только два истинных пути, что он мог сказать дальше.

Тепло, которое она чувствовала лицом, сказало ей, что если она чуть подастся вперед, то дотронется до него.

- Хочешь? – Закончила она. – Или нуждаешься?

Она открыла глаза, чтобы увидеть, как он пристально смотрит в какую-то точку над ее плечом, руки безвольно висят по бокам. Спрятавшись в раковину, он отказался ответить.

Она читала о технике, которая сделала его таким, о том, что его нестабильность была гораздо глубже, чем просто бессонница и одержимость. Время от времени она восхищалась тем, что он фактически выжил и прожил так долго.

- Почему ненависть? – спросила она.

Зеленые глаза, наконец, встретились с её.

- Ты не забавна, если не сердишься.

Он не выглядел так, будто хоть чуть-чуть забавлялся, но она не скажет ему об этом. Он тоже избежал ее вопроса. Пытаясь найти ответ самостоятельно, она подумала только об одном. С ненавистью ему было проще всего иметь дело.

Она позволит ему выйти из этого положения, если он позволит ей тихо спастись.
- Мне нужно отнести продукты домой, - сказала она, кивая на пакет, который бессознательно частично смяла.

- Мне нужно доставить послание.

- И ты…

- Я сначала нашел тебя. – Он нахмурился и зло посмотрел на нее, будто восстанавливая статус кво, затем повернулся и ушел.

Когда он был рядом, решила она, это было, похоже, что у нее в компаньонах появилась большая, ядовитая, плотоядная рептилия. Она не могла ее приручить. Ее друзья не понимали такую ассоциацию. И если задуматься относительно того, как держать рептилию на привязи, то самым безопасным было отпустить ее на волю.

-------------------­----------------

Он снова контролировал себя, когда нашел ее перед офисом Хокаге месяц спустя, вытирающей бессильные слезы и дрожащей от расстройства.

- Я видел уже такой взгляд, - сказал он холодным тоном. – Поражение.

- Уйди, - вскрикнула она. Когда в ответ он даже не пошевелился, она обратила на него внимание.

- Тебе лучше быть сломленной по серьезной причине.

- Я не сломлена.

- Я пока еще не заставлял тебя плакать.

Она проигнорировала скрытую угрозу в его словах, и заговорила, заранее зная, что бесполезно пытаться получить хоть сколько-нибудь сочувствия или симпатии от него.

- Я учусь у Хокаге быть ниндзя-медиком. Училась. Пятая сказала мне, что я не относилась к этому достаточно серьезно и что я должна вернуться только после того, как смогу обращаться со всем этим.

- И поэтому ты сдалась.

Она прикусила нижнюю губу, внутренне сжавшись. В его голосе настолько явна была насмешка, что она могла видеть ухмылку на его лице, даже не оборачиваясь к нему.

Он тем временем продолжил.

– И что ты теперь будешь делать? Утопать в жалости к самой себе? Отбросить свои цели и саму себя, чтобы выйти замуж за посредственного ниндзя и опустится до племенной коровы? Лучше позволь мне убить тебя, закончить твое жалкое существование прямо сейчас.

Усик песка, обвился вокруг ее лодыжки и двинулся вверх по ноге.

Она резко обернулась, с широко распахнутыми от ужаса глазами.

– Нет.

На расстоянии десяти футов выражение лица Гаары отразило ужасную, садистскую форму развлечения.

– Ты отказываешься?

- Я не… - Она сглотнула, сжала зубы. – Да что с тобой? Сначала ты хочешь, чтобы я боролась, теперь ты хочешь, чтобы я сдалась?

- Ты знаешь, глупо думать об этом с точки зрения того, чего хочу я?

- Я думаю обо всем этом с точки зрения того, что воспрепятствует тебе убить меня!

- Для меня есть более интересные вещи, которые я могу сделать с тобой, кроме убийства.

Ее рот широко распахнулся, затем она его резко закрыла.

– Ты на что намекаешь?

Он моргнул, как будто только что сам понял двойной смысл своих слов, затем фыркнул.

– Догадайся сама. Для чего ты еще годишься?

Песок опал с ее ноги и юркнул обратно в его тыкву, в то время как он отвернулся и направился к лестнице, ведущей в здание.

Ужасный. Разрушающий уверенность в себе. Разорвал ее печаль так же легко, как она могла бы разорвать лист бумаги.

Она внезапно вспомнила Наруто на их первом экзамене на Чунина. Вспомнила его гнев, руку, которую он поднял как при поражении, а затем ударил ею о стол, вместо этого и прокричал свой вызов.

Именно так.

Она ворвалась в офис Цунаде, чуть не снеся дверь, ее гнев поддерживал ее, заставляя ее чувствовать себя выше, сильнее, способней. Пятая замерла посреди обмена свитком с Гаарой, небольшое удивление промелькнуло на ее лице.

Сакура остановилась перед старшей женщиной, указывая на нее, ее голос немного дрожал от сдерживаемых чувств.

– Я не брошу. Это – мое будущее. Это – мое желание. - Ее рука упала, сжатая в кулак. Резкие, дерганные слова, сорвавшиеся с ее языка затем, казалось, не принадлежали обычной ей. – Не играйте со мной. Я не сделаю так, как вы хотели, доводя меня, я не собираюсь сворачивать с пути от того, кем я собираюсь быть.

Губы Цунаде дернулись.

– Тебе на это потребовалось меньше, чем я думала.
Около нее, Гаара выдал зубастую усмешку полного, безумного восхищения. Сакура выдала глумливую улыбку. Он улыбнулся в ответ раскрыв рот и распахнув глаза так, что это напомнило ей, как он выглядел, когда она видела его в полу преобразованном виде, когда он кричал, требуя достойного противника.
Она не боялась.

Она не позволит ему ускользнуть.

Вложив столько презрения в жест, сколько могла, она послала ему воздушный поцелуй.

Цунаде посмотрела на своего посыльного, потом снова на ученицу.

– Я так понимаю, это было, частично и его ошибкой.

Ниндзя песка пожал плечами, отсутствие эмоций на лице резко контрастировало с мягкостью жеста.

– Она была у меня на пути.

Сакура зашипела на него.

Пятая скрестила руки на груди.

– Ясно. Гаара, можешь идти.

Ухмыляясь и не посмотрев ни на одну из них, он тихо вышел из кабинета.

Цунаде вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Я так и думала, что что-то будет, когда он, не отрываясь, смотрел на дверь.

Сакура подняла книгу, которую бросила раньше и посмотрела на наставницу, ее гнев притупился и все же был силен.

– Зачем вы это сделали?

- Поскольку ты отступила и потому, что я хотела увидеть, как ты отреагируешь. Хороший ниндзя-медик должен знать, когда не сдаваться. – Тон женщины был дружеским, располагающим к диалогу. – Я не ожидала, что он вмешается, кстати. Ты знала, что он вызвался быть посыльным между Песком и Листом? Это ниже его способностей и ранга, но это держит его вне Песка и вне неприятностей, так что Казекаге согласился. – Цунаде сделала паузу, рассматривая ее. – Полагаю, безопасно сказать, что он зациклен на тебе.

Сакура не была уверена, что хочет быть объектом такого внимания. Их случайные встречи время от времени были одним делом. Его преднамеренный поиск ее совсем другим. Она так ему и сказала в следующий раз, как увидела, при этом ее рука лежала на напряженных мышцах его живота.

- Я хочу следить за тобой. – Сказал он в ответ. – Я не позволю никому, кроме себя, победить тебя.

- Ты просто хочешь, чтобы я подчинилась, а когда ты вынудишь меня к этому, то не оставишь и воспоминаний. Это бессмысленно.
Потребовалась вся ее сила воли, чтобы не дрожать, когда он кончиками пальцев провел по ее спине вдоль позвоночника, в отвратительной, больной нежности. Его тон был нежен и резко контрастировал со словами.

– Я хочу быть рядом, когда ты сломаешься. Я хочу насладиться этим.

- Все, что ты делаешь – хочешь.

- Я могу нуждаться.

Тогда она действительно задрожала, и он улыбнулся. Рука на ее спине напряглась, медленно притягивая ее к нему, давая ей возможность сбежать, перед тем как крепко прижала ее к нему.

Его сомнительно невинное замечание о том, как можно ее использовать, которое он обронил ранее, когда они были перед офисом Хокаге, было неожиданно. Ее неудачная реакция дала ему новое оружие, оружие, которое он, очевидно, собирался использовать настолько безжалостно, насколько возможно. Их игра стала, внезапно, бесконечно более опасной.

Он был таким теплым. Она не могла точно определить, чем именно он пах. Что-то очень похожее, но, тем не менее, абсолютно чуждое от страха заставило ее пальцы сжаться на его рубашке в районе живота, собирая ткань в складки.

Его дыхание защекотало ей ухо.

– Что, если я действительно нуждаюсь? Что, если я нуждаюсь в тебе, чтобы дать мне новое значение, цель?

- А что со старой целью?

- Я был создан, чтобы разрушать. Эта цель никогда не изменится.

Прикосновение к его лицу все еще, казалось, поразило его, заставило чуть расшириться глаза, сжаться руки вокруг нее.

– Тогда в чем ты нуждаешься от меня?

- Что ты желаешь дать?

- Я, очевидно, уже пожертвовала моим здравым рассудком тебе, - сказала она горько.

- Возможно. И пока, вероятно, придется довольствоваться этим (этого будет достаточно). Он отвел руки и отстранился, оставляя после себя холод там, где они соприкасались.

Как и почему. Глава 4
Она сделает это.

Что-то нужно сделать, пока все не вышло из-под контроля. Он просто играл, чтобы расстроить ее, мимолетными прикосновениями, задумчивыми взглядами, почти теплыми объятьями, непринужденными фразами с двойным смыслом – и он преуспел. Она отступила, ненавидя себя за это. Она не могла показать свое отвращение, потому что это только поощрить его. Она не могла показать одобрение, потому что была уверена, что такая поддержка выведет игру на такой уровень, что, в конце концов, она окажется под ним.

Он рассмеялся бы, если бы она убежала. Он победил бы, если бы она убежала. Она не побежит от него.

Она чувствовала себя канатоходцем, идущем по все утончающемуся и утончающемуся канату. За последние несколько месяцев он стал слишком тонким, и ей это не нравилось. Но она была в состоянии заставить его отступить.

Она встретила его на пути к Хокаге. Единственный взгляд, который он кинул на нее, означал, что сообщение, которое он нес на сей раз, имело некоторое значение, но кивок сказал, что он найдет ее позже.

В какой-то степени они стали людьми привычки, дойдя до уровня, когда некоторые вещи были понятны без слов. Сакура думала, что это было еще и достаточно тревожащее, пока ждала его около офиса Пятой.

Понятны или нет, она все равно сделает это.

Факт, что Цунаде интересовалась отношениями между ними двумя, не особо помогал. Конечно, это было разумно, предполагала она, что женщина не упускает из виду то, что стало главным источником напряжения в жизни ее ученицы. Но ей не нравилось, что Хокаге, казалось, связывала их друг с другом и уж точно она не нуждалась в том, чтобы та выясняла, каким именно образом.

- Ты лучше меня понимаешь, что именно происходит, - пожала плечами Цунаде. – У нас чисто деловые отношения.

Сакура даже отказалась думать о том, как именно у нее с ним отношения.

И поэтому тоже, она сделает это.

Он вышел из офиса и остановился, явно не ожидая того, что она будет его ждать, и уж точно не ожидая, что она осторожно обнимет его. С секундным колебанием его руки обняли ее в ответ, принимая, его щека прижалась к ее уху.

Сейчас. Сейчас, когда она внутри его охранных барьеров, она могла вонзить ему словесный нож под ребра и получить то самое расстояние, которое хотела. Она распланировала свои слова еще неделю назад: не знаю, почему все думают, что ты такой монстр, Гаара, ты не так уж плох, пока не теряешь полностью над собой контроль и не начинаешь убивать всех. Почему они решили создать тебя? Как вообще они могли искренне желать, чтобы ты у них был?

Она вдохнула, чтобы начать, но с тяжелым выдохом, он расслабился около нее. Его плечи осели, подбородок стал давить ей на плечо, ладони легли ей на спину, источая тепло.

Я позволил им подобраться слишком близко, сказал он. Это была моя ошибка, сказал он.

Поразившись, она поняла, что действительно оказалась внутри всех его охранных барьеров.
Он, конечно же, ожидал своего рода нападения, чуть агрессии от нее, что-то, что обычно его просто удивляло. Если она продолжит выполнение своего плана, то эта высокомерная уверенность, это искренне доверие будет разрушено.

Она не могла сделать этого.

Если бы он был на ее месте, то сказал бы, что доверие – для слабаков и дураков, что сострадание – только для тех, кто боится полагаться только на себя. Он не двигался, и она все еще не могла сделать этого. Ее обычные словесные нападки, чтобы задеть его было совершенно другим делом, нежели попытаться сломать его.

Сакура моргнула, пораженная. Прокрутив в памяти все его предыдущие, казалось, бессмысленные действия, внезапно обрели смысл. Он был счастлив поддевать ее, пока она поддевала его в ответ, насмехаться и угрожать, пока она противостояла ему тем же, бороться с нею, пока кто-то из них не получит полную победу. Преднамеренно, злобное причинение вреда друг другу не было частью игры.

Когда она заговорила, потребовалось сконцентрироваться,­ чтобы избежать ранее придуманных предложений и острых вопросов.

– Ты привык ко мне.

Движение его щеки около ее уха сказало, что он чуть улыбнулся. Он заговорил почти шепотом, медленно, тщательно подбирая слова, его руки сильнее сжались вокруг нее.

– В нашей юности и нашем безумии мы можем забыть простое удовольствие чьего-либо прикосновения.

Были ли его прикосновения на самом деле приятны? На самом ли деле она наслаждалась даже этой частью их противоборства?

А он?

Отказываясь останавливаться на этом, она согласилась на небольшой удар. Ее слова, возможно и не были хорошо продуманы для него, хотя все же несли незлобный юмор. – Ты говоришь хорошие вещи. Это ужасно странно для тебя.

Оба в своей юности. Оба в своем безумии. Он сжал ее, и она решила, что действительно сошла с ума. Особенно, когда откинулась в его руках, чтобы лучше видеть развлечение на его лице, когда ткнула его пальцем в грудь с полу требованием, полу просьбой.

– Скажи еще что-нибудь.

Ей не было даже пятнадцати лет, и все же она охотно находилась в руках монстра, и теперь искала что-то простое для стимуляции мозгов.

Если она будет задавать ему вопросы, заставит его думать, то все более и более сексуальные намеки с его стороны, по большей части уйдут в сторону. Она сможет обращаться с этим, даже если все, чего он хотел, просто встревожить ее.
Он преуспел, поскольку она отвернулась к своей двери, задав вопрос после того, как поняла, что он снова следовал за ней до дома.

- Как ты думаешь, что есть в некоторых людях, что заставляет их быть абсолютно НЕ хорошими?

- Думаю, что трудно для некоторых из нас, контролировать определенные части самих себя. – Он наблюдал, как значение его слов дошло до нее, и ухмыльнулся, прежде чем продолжить. – А если в целом. Люди – такие же. Они – испуганные, глупые, почти ничего не стоящие существа, которые существуют только по одной причине.

- По какой?

- Умереть.

Она, возможно, встревожилась, но не испугалась.

Она попыталась еще в следующий раз, когда увидела его, когда он оказался к ней настолько близко, что тепло его тело защекотало ее кожу.

– Как ты думаешь, почему мы настолько отрицаем смерть? Почему мы не принимаем ее?

Кончиками пальцев он провел по ее руке, пока думал над ответом.

– Потому что люди жадны и эгоистичны. Они больше думают не об ушедшем человеке, а о себе. Это просто вариант большого ребенка, потерявшего любимую игрушку. Для тех из нас, кому не с чем играть, смерть не значит так много.

- Ты действительно так думаешь?

- Приведи мне причину думать иначе.

- Ты не убьешь меня.

Его пальцы оторвались от ее руки и заскользили по спине.

– Я могу передумать.

- Я не верю тебе.

В конечном итоге он придумал собственные вопросы. Она пропустила его встречу с Хокаге, но предположила, что женщина привела в исполнение свою угрозу пригласить ниндзя Песка на ее пятнадцатый день рождения, когда он заговорил.

- Как ты считаешь, какова реальная причина праздновать чей-то день рождения?

Она пожала плечами.

– Повод для вечеринки?

- Или просто подтверждение, что человек выжил за этот период времени?

- Мне моя причина нравится больше.

- Да уж.
Но уголок его рта дернулся, и она задалась вопросом, будет ли ее развлечением на день рождения, не спускать с него глаз. Ей точно придется поговорить с Цунаде о границах, за которые та не должна заходить.

Разговор о таких мелочах не был тем, в чем была заинтересована Цунаде.

Однажды, во время распития третьей бутылки саке, Пятая начала проводить параллели между собой и Сакурой, между их прежними товарищами по командам. После первых минут, когда Сакура думала, что эти мысли следствие вызванной алкоголем паранойи, у нее возникло чувство тревоги, даже большее чем после полуугроз ее едкого компаньона.

- Как ты думаешь, мы должны смотреть на прошлое, как своего рода предсказание будущего? Применять его, как образец, к нашей жизни как признак того, что будет?

Она сидела на скамейке, когда сказала это, раздирая на клочки опавший лист.

Это было спустя две недели после разговора о параллелях с Цунаде, но она все еще не могла перестать думать об этом. Наруто и Джирая, с их громкостью, извращениями и техниками призыва. Она сама и Цунаде, с точным управлением чакрой и целительством, с нежеланием принять привязанность шумных, извращенных, призывающих жаб мужчин. И Саске…

На лице ее слушателя отразилось умеренное любопытство, но он не подошел, даже не сдвинулся с того места, где стоял недалеко от нее.

- Это глупо. Прошлое может повлиять на то, какими мы стали сейчас, но наше будущее зависит только от нас, от наших решений.

Решение, которое принял Саске. Она не хотела думать о нем, о его готовности оставить все, оставить ее, в поисках…

- Но если параллели такие четкие, - попробовала она снова, надеясь, что Гаара не заметит, как исказилось ее лицо и не поймет истинный смысл этого выражения.

- Если бы события повторялись, и история шла по спирали, то ты бы давно уже была бы мертва из-за своей близости ко мне. – Он подошел, чтобы впиться в нее яростным взглядом. – Обнаружить образец мира прекрасно, но постоянно придерживаться его смешно. Жизнь – хаос. Порядок формируется только чтобы его нарушать.

Это было как раз то, что она должна была услышать, даже при том, что он этого не понимал. Сказать ему о том, что он доставил ей радость и вдохновил ее своими словами, только смутит его, вызовет угрюмый вид и складку на лбу. Но, тем не менее, она это сделала и затем улыбнулась тому выражению лица, которое она и ожидала, что у него появится.

- Что? - Прорычал он. – Считаешь, что я забавен?

- Считаю, что ты становишься предсказуемым.

Наблюдая, как он умчался прочь, она решила, что попала в беду.

Накамура Наоки, младший из двух феодалов, подписывающих соглашение о границах, потребовал команду генинов под ее руководством для своей охраны. Было странно возглавлять команду старше себя, даже если она действительно превзошла их. Было еще более странно, когда один из них, неуклюжий молодой человек с растрепанными волосами начал считать своим долгом улыбаться ей всякий раз, когда она смотрела на него.

Они двигались не так быстро, как ей бы хотелось, но все же она вела свою команду достаточно быстро для того, чтобы они достигли места назначения раньше времени.

Время ожидания прибытия противоположной стороны было потрачено на более тесное знакомство с Наоки и просто в сборе информации.

В конце концов, они отбросили формальности, когда поняли, что у него была потрясающая склонность к декларированию веселых, и не очень, шуток. А его ликующие речи о юморе и силе юности заставили ее подозревать, что каким-то отдаленным образом он мог быть связан с Гаем.

Ее поклонник все еще продолжал ей улыбаться.

Другой молодой человек из ее команды, внезапно прочистил горло, привлекая ее внимание. Прибыл второй феодал, но не обращал на них никакого внимания. Его советник и ниндзя из команды охраны тоже не обращали на них никакого внимания. Это казалось даже разумным. То, что среди них был Гаара, причем совершенно очевидно в плохом настроении, заставило ее, так же как и их, наблюдать за ним с недоверием.

Его бедные наниматели, должно быть, точно знали, кто он такой, когда нанимали его, но все же не были готовы иметь дело с последствиями.

Один из ее генинов спокойно сказал:

- Эй, разве это не…

Не имело значение, какой была остальная часть вопроса.

– Да. Это он.

Но она все-таки наткнулась на ниндзя Песка по дороге в сад, чувствуя, что он стоит, загораживая путь и создавая напряженную ситуацию, достаточно долго, чтобы показать, что он двигается только тогда, когда хочет.

Зациклен, сказала Цунаде. Гаара быстро перешел от сердитого состояния к целеустремленному, пристально смотря на нее, пока она стояла за спиной нервно теребящих бумаги советников, до тех пор, пока она не извинилась, и не покинула их, чтобы пройти в сад и встать на колени на краю небольшого прудика. Она была совершенно уверена, что он последует за ней.

Большой карп подплыл прямо к ней, любопытно ткнувшись в пальцы, которыми она болтала в воде. Рыба была достаточно спокойна, чтобы Сакура смогла легко провести по гладкому ярко переливающемуся боку.

– Кто-то должен сильно тебя любить, - пробормотала она.

Голос раздался прямо из-за ее спины.

– Он яркий. Всегда яркие вещи считаются самыми красивыми.

Сакура встала и повернулась, отступая от края воды, вытирая руку о подол и задаваясь вопросом, что вызвало его внезапную фиксацию на яркости.

– Не все яркие вещи и не всегда.

- Все же самые красивые вещи – ярки. И любимы. – Возразил он, и выражение его лица стало нейтральным, хотя голос был напряжен, резок. – Певчие птицы, продающиеся на рынках. Они ярки. И любимы.

- Певчих птиц держат в клетках. – Напомнила она.

- Но они любимы, - настаивал он.

Значение такой настойчивости, и такой разговор с ним были вещами, над которыми ей не хотелось думать.

- Учитывая выбор между свободным небом и хозяином, любовь которого может забыть покормить их, как ты думаешь, чтобы они выбрали?

- Имя выбор, некоторые возвращаются.

- Из-за того, что это знакомо. Проще иметь дело с тем, что знаешь.

Кончиками пальцев он отвел в сторону прядь волос от ее лица. Даже при том, что она не могла почувствовать это легкое прикосновение, она четко его осознала, и задержала дыхание до тех пор, пока он не ответил.

- Разве это не любовь?

Так напряжен. Так контролирует себя.

Она тряхнула головой и замерла, поскольку это движение привело к тому, что его рука коснулась ее щеки.

– Яркий или знакомый, это не так просто.

- Люди полны решимости не приближаться к тому, что находится близко к смерти. Вороны, стервятники, черные птицы, питающиеся смертью – Они не ярки. Они не знакомы. Они не любимы.

- Не все зависит от яркости или от того, хорошо ли это знакомо. Способности, индивидуальность… - Она махнула рукой, как бы подчеркивая свои слова, поколебалась мгновение и скользнула рукой по его боку. – Все это может привлечь даже больше.

- Но подумай, как все это превосходно описано. Сияющий. Яркий.

Они были внутри защитных барьеров друг друга. Полностью. Это все могло плохо кончиться. Она подалась к нему таким способом, который больше всего хотела избежать, но не смогла остановить себя.

- Грация, - выдохнула она.

Его ладонь прижалась к ее щеке, пальцы запутались в волосах.

– Грация?

- Грация – прекрасна. И даже если она не яркая, все равно никто не будет отрицать грации прирожденного хищника.

Он облизал губы, и все ее внимание внезапно приковалось к его рту.

- Они, возможно, не отвергают их, но что происходит, когда они все еще боятся?

Он чуть наклонился? Рука на ее щеке переместилась, что удержать ее на месте?

Она зашла слишком далеко.

Очарованная, испуганная, она смотрела, как он тщательно излагает свои следующие слова.

– Это делает их людьми? Или это заставляет их охотиться?

Если он сделает это, она сбежит. Если он сделает это, она сбежит. Не важно, будет ли он искать ее. Не важно, будет ли он смеяться. Не важно, возненавидит ли он ее или будет дразнить до скончания веков, она бросится прочь, стараясь оказаться от него настолько далеко, насколько это возможно и сохранит расстояние между ними, потому что хотела сохранить свой первый поцелуй для Саске, она надеялась, что все получиться, но он сбежал, исчез и оставил ее по шею в игре разумов с безумным, одержимым, кровожадным сломанным человеком, который, так уж получилось, смотрел на нее так, будто она была чем-то новым, интригующим… особенным?

Он совершенно точно наклонялся.

Она бросится в воду прежде, чем позволит ему, решила она. Она вновь подружилась бы с рыбой и осталась бы там, пока не покроется водорослями и не будет уверена, что он оставит ее в покое.

Но она не отстранилась, вместо этого дрожа, наблюдая медленное, неуклонное приближение.

Так близко. Так опасно.

Они оба дернулись от возгласа Наоки.

– Ха! Любовь завоевывает все, даже его!

Любовь?

Она почувствовала, как скрутило внутренности.

Рука на ее щеке приподняла ее лицо, заставляя, встретится с ним взглядом.

– Мы должны продолжить наш разговор.

Ее команда смотрела на нее в ужасе, когда она возвращалась к ним. Ее поклонник больше не улыбался ей.

– Сакура, он!

Она пожала плечами, отведя взгляд. Она была в большей неприятности, чем даже хотела думать.

Как и почему. Глава 5

Чем больше она думала о происшедшем, чем больше рассматривала события, тонкие замечания, двойное значение фраз, тем сильнее злилась.

Прямо таки излучая полное равнодушие, Гаара встал в стороне, тихо ожидая, когда его наниматель принял приглашение на церемониальный обед. Это было очень символично. Разделенная трапеза давала молчаливое обещание, что эти два лорда не собираются убивать друг друга. Чтобы еще усложнить ситуацию, это было действительно в соответствии с традициями. Что означало, что все, включая ее команду, останутся на ночь. Еще много часов рядом с ним, не зная его намерений – даже если он демонстративно не обращал на нее внимания…

Стоп.

Три песчинки, прилипшие к ее ладони, не сдвинулись с места, когда она попыталась стряхнуть их. Она подняла на него взгляд. Он ухмыльнулся.

Он не мог подразумевать этого. Это была какая-то большая, ужасно придуманная шутка или же выпад, чтобы заставить ее сбежать.

Но все же, он почти поцеловал ее.

Но он просто не мог сделать это на полном серьезе. Она не поощряла его!
Если не считать все те разы, что она оказывалась рядом с ним, прикасалась к нему, все разы, что она охотно стояла в его руках, всю нежность. Все те разы, что она позволяла ему делать то же самое с ней.

Слово проблема даже отдаленно не описывало эту ситуацию.

Они вдвоем стояли на страже, пока их команды ели в другом месте. К счастью, ее работа состояла и в том, чтобы следить за ним, и недоверие, которое она демонстрировала, могло быть приписано как к его репутации, так и к их более раннему столкновению. Со своей стороны, единственный раз, когда Гаара показал хоть какую-то заинтересованность внешним миром от своего места у стены, было тогда, когда ее попросили проверить, не отравлена ли пища. Он исчез после того, как их отпустили, оставляя ее перед нервными и чрезвычайно взволнованными генинами Конохи, сбившимися в кучку.
- Мы разговаривали с его командой за обедом. Сакура, ты знаешь, сколько людей он убил за последний месяц в одиночку?

Постоянно слышать одно и то же от разных людей уже начало раздражать ее.

– Возможно, не слишком много. В этот раз он не пахнет так уж плохо.

Если бы она скрылась, то он решил бы, что она большая трусиха, чем она есть на самом деле. Если бы она вышла, найти его раньше времени, то он решил бы, что его авансы долгожданны.

Она ждала до тех пор, пока ее команда не замучила ее высказываниями о дурных предчувствиях, ее нервы сдали и, схватив еду, она вышла. В конце концов, он тоже еще не ел.

Она увидела его на крыше, откуда лучше всего было наблюдать окрестности. Он бросил быстрый взгляд на нее и на еду, которую она несла, когда она подошла, и снова вернулся к наблюдению окрестностей.

- Я буду здесь всю ночь, - сказал он прежде, чем она даже спросила. – Нет причин остальным не выспаться, сменяя караул, когда я все равно не буду спать.

- Ах.

Она села на крышу слева от него, поставив еду между ними. Он посмотрел на это и заговорил. – Как ты ее проверяешь?

- Это было частью моей учебы. Пятая научила меня несколько месяцев назад.

- Нет, я имею в виду как. Я хочу научиться.

- Ты имеешь в виду прямо сейчас?

- Да.

- Я… - Она моргнула. – Я не могу научить тебя. Я знаю основы, но когда все сводится к такому, у меня нет никаких материалов и… Почему ты хочешь знать прямо сейчас?

- Потому что.

Она упорно смотрела на него. Он ответил яростным взглядом.

Сколько людей он убил за последний месяц? Достаточно, чтобы потрясти ее команду, так что, по всей вероятности, больше чем просто несколько. Большим пальцем она потерла песчинки, которые все еще липли к руке. Он заметил это, и яростный взгляд превратился в зубастую, безрадостную улыбку.

Он был неспокоен, но она видела его и в худшем состоянии. – Поговори со мной.

- Когда я был младше, я не был достаточно силен для того, чтобы должным образом управлять демоном в себе. Это сделало меня угрозой деревне, так что мой отец пытался убить меня много раз. Четвертая попытка состояла в том, что одному из медиков в моей бригаде было приказано отравить меня. – Его лицо скривилось, на лбу появились морщины, голос стал резким. – По общему мнению, я был без сознания в течение семнадцати минут. Это не значит, что я прекратил двигаться.

Она съежилась, но обязана была спросить. – Насколько все было плохо?

- К тому моменту, как Шукаку очистил яд в моем организме, и я смог проснуться, у меня больше не было бригады медиков.

- И сейчас ты волнуешься.

Он мгновение помолчал, потом кивнул. – Это был бы позорный способ умереть.

Если меня убьют, то я хочу, чтобы это сделал кто-то сильнее меня, а не трусливый слабак, который смог добраться до моей пищи, пока она была вне поля моего зрения.

- Именно поэтому ты не ел.

- Я вдали от Песка, с людьми, которые не важны. Если я потеряю контроль над собой здесь, ничто важное не будет разрушено. Это прекрасная возможность.

Он считал, что она не важна или просто передавал то, что, как он думал, было коллективным мнением Песка? Или это просто был еще один удар по ее самолюбию?

Его лицо стало бесстрастным снова, голос был тихим, но при этом не менее командным. – Если ты хочешь, чтобы я поел, проверь еду.

Техника, которая использовалась, чтобы выявить наличие чего-то постороннего в пище, была проста, но усложнена его концентрацией на ней.

- Все чисто.

- Сначала сама попробуй.

Покорность, с которой она попробовала еду и спокойствие, с которым подала ему пару палочек, заработали от него подозрительный взгляд, но, тем не менее, он взял кусок мяса.

- Почему ты пришла сюда?

Она подождала, пока он не положил еду в рот, и только потом ответила. – Я думала о том, что ты сказал раньше. О яркости и его противоположности.
Он невнятно промычал, перед тем как проглотить еду и сказать. – Ты знаешь, когда в последний раз кто-то охотно приблизился ко мне только для того, чтобы поговорить?

- Нет.

- Никогда.

Она застыла, так и не донеся палочки с едой до рта. – Это не честный вопрос.
Губы Гаары дернулись. – А твой?

- Конечно. – Она съела еще кусочек, думая об их странной, тихой беседе. Но она не спросит его об этом. – Когда мы маленькие, мы боимся темноты. Иногда, когда мы взрослеем, мы продолжаем бояться. Как ты думаешь, из-за чего?

Подергивание его губ превратилось в настоящую, хоть и еле заметную, улыбку. – Хороший вопрос.

К тому моменту, как тарелка опустела наполовину, он, казалось, нашел удовлетворительный ответ. – Темнота ограничивает наше восприятие, а это угрожающе. Когда мы не можем управлять угрозой, мы боимся.

- Когда мы взрослеем?

- Некоторые люди, никогда не справятся со страхом нехватки контроля.

Это все было его жизнью, таким образом, казалось разумным. Сакура кивнула, после чего предложила свое мнение. – Думаю, что когда мы взрослеем, мы боимся не столько ограничения восприятия, сколько одиночества.

Молчание.

Возможно, она ударила по больному месту. – Именно из-за этого ты не пытался отпугнуть меня сегодня вечером?

- Возможно, я не возражаю против твоей компании.

Потому что он сказал, что ценил ее прикосновения. Потому что не отрицал, когда она сказала, что он привыкает к ней. Потому что сказал, что привязанность была любовью.

Вероятно, она должна была остаться внутри.

Она решила, что когда он был спокоен, то было не слишком смущающее смотреть на него. В нем было что-то неуловимо знакомое, но что именно, она никак не могла понять.

- Страх остаться в одиночестве перекрывает все. Это универсально.

- Это заложено в нас, чтобы спасти тех, кто не может стоять сам, поощрить нас быть рядом с другим человеком, для продолжения рода. – В то время как говорил, он прекратил рассеянно наблюдать окрестности, и его внимание сосредоточилось на ней с обострившейся жесткой интенсивностью, и она внезапно поняла, кого он ей напоминал. Даже если она никогда не видела Саске, так сосредоточившегося на ней, особенно в чем-то столь мирном, как беседа, переход от одного состояния к другому был такой же.

- Думаю, в этом есть нечто большее. – Она осмотрела остатки содержимого тарелки, и подвинула ее к нему. – Животные хорошо выживают и без человеческих понятий любви и взаимодействия. Но мы лучше их.

- Лучше или только думаем, что лучше?

- Одни наши размышления об этом уже кое-что означают.

- Но для кого? Если взглянуть с этой точки зрения. Мы рождаемся, едим, боремся, размножаемся, умираем. Чем мы отличаемся от животных?

- Мы чувствуем. Мы думаем, разговариваем. Спорим и- – Она улыбнулась. – Я бы даже сказала, что мы этим наслаждаемся.

Ее попытка пошутить не поколебала его. Он проигнорировал тарелку, не отрываясь и не мигая, смотря на нее, осмелившуюся бросить ему вызов. – Эмоции – слабость.

- Эмоции – человечны.

- И что такого замечательного в том, чтобы быть человеком?

Мгновение, ей не приходило в голову ничего, чего он не мог бы тут же опровергнуть. Приняв ее молчание за поражение, он встал. – Я вернусь после того, как проверю окрестности.

- Хорошо. Но… - Она тоже встала, подавшись вперед. Как только ее руки обхватили его, она решила, что, в конце концов, он не пах слишком плохо. – Даже при том, что ты презираешь эту слабость, если бы ты не был человеком, думаешь, ты бы так этим наслаждался?

Снова еле заметная улыбка. – Сомневаюсь. Тепло его тела против нее было одновременно и тревожно и утешительно. Его тихий голос чуть колебался, когда мозолистая рука приподняла ее лицо за подбородок так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза. – Я верю, что у нас незаконченное дело.

На сей раз, нельзя было ошибиться в том, для чего он наклонялся. Если бы она была бы уверена, что он делал этого, только для того, чтобы расстроить ее, возможно, все было бы иначе. Если бы она не почуяла кровь на нем, она, возможно, позволила бы ему. Но когда она подтолкнул ее щуку носом, когда его губы раскрылись, она поняла, что не может.

- Не надо. – Она вздохнула, чувствуя, что задыхается от его близости. – Не заставляй меня убегать.

- Я поймаю тебя. – Его шепот был настолько близко, что ей оставалось только надеяться, прикосновение к уголку ее рта было все еще его дыханием.

- Я хочу иметь выбор в этом вопросе. – В ее голове все настолько перемешалось, что она уже не могла понять, что делает. Ужасно, но все, на чем она могла сосредоточить мысли, было время, когда она почти поцеловала Саске. Она тогда так же боялась?

Чего она действительно боялась?

Хотя он не держал ее, она все еще не могла уйти.

А что насчет него? Разве он не должен был показать немного больше эмоций, если действительно серьезно намеревался начать что-то? Или все это было частью невероятно запутанного плана по ее управлению?

Он отступил перед тем, как с ухмылкой ответить. – Пока ты принимаешь решение, которое будет приятно нам обоим.

Он отпустил ее, и это стало сладким облегчением, горьким разочарованием. Ей точно нужно поскорее сесть и разобраться, когда все это переключилось с игры на ужасную, смертельную серьезность, разобраться, как он смог заставить ее думать о нем так.

Посуда у ее ног дала ей возможность отступить. – Я отнесу посуду внутрь.

- Ты меня боишься?

Нездоровое развлечение на его лице, самодовольство вопроса, укрепили ее мнение. Он только старался расстроить ее. Он был Гаарой. Гаара не любил. Гаара не целовал. Гаара был просто счастлив, когда боролся, было ли это физическим сражением или же психологическим, он ликовал от ее сдачи.

Так или иначе, он заставил ее воспринимать его именно так, как она и воспринимала, и она могла понять почему.

Если бы он хотел, чтобы она сбежала, то поцеловал бы ее. Она не хотел, чтобы она сбежала. Он хотел, чтобы она сдалась.

Она не окажется в итоге под ним.

- Я не боюсь тебя так, как можно было бы, учитывая твои способности.

- Разве это не одно и тоже?

- Я так не думаю. – Она отвела взгляд и снова посмотрела на него. – Ты говоришь со мной. Ты заставляешь меня думать. Мне это нравится. – Наклонившись, чтобы подобрать тарелку, она приняла решение. Она могла согласиться на этот танец, пока у нее есть шанс вести в нем. – Я скоро вернусь.

То, что команда Сакуры внезапно замолкла при ее появлении, указало, что главной темой беседы была она. Но ей не хотелось делать из этого проблему. – Он будет там оставшуюся часть ночи. Я буду дежурить первой. Вы трое сами выбирайте очередность своего дежурства.

- Но… - Ее бывший поклонник, казалось, был лидером группы. – Он не-

Было жалко, что они смогли ее настолько достать. – Прекратите волноваться об ужастиках, которые его команда рассказала вам, и послушайте меня. Он не настолько плох. Если вы сознательно и специально не будете привлекать его внимание к вас, то он не будет обращать на вас внимания. – Она тряхнула головой. – Поверьте мне, я знаю.

- Но что, если он-

- Просто будьте милыми с ним. Он сообщит, если вы будете его раздражать. И если он решит, что хочет вас убить, то не будет предупреждать остальную часть нас.

- Таким образом, он, по крайней мере, честен о том, что думает?

- Да.

Правдивость ответа обеспокоила ее. Действительно было верно, что она никогда не видела, чтобы Гаара пытался быть чем-то меньшим, чем он был, как имея дело с нею, так и с любым другим. Но это не значило, что он не мог – или не был - другим, когда преследовал свои цели.

Правильно?

Когда она снова вышла наружу, то почувствовала, что кто-то идет за ней. Она знала, что он следует за ней. – Я не играю с тобой в кошки-мышки.

Но так же она знала, что все-таки играет. Она могла принять приманку, которую он предложил, беседы, но стойко отказывается взять крючок.

В его голове послушалось развлечение. – Тогда ты появилась здесь, чтобы насладится моей компанией?

Ужасный, безобразный, эгоцентричный монстр.

- Кто сказал, что твоя компания приятна?

Он обошел вокруг нее, но не остановился, а продолжал обходить, медленным, размеренным темпом, достаточно близко, чтобы края их одежды соприкасались, наблюдая ее, поскольку она поворачивалась, чтобы держать его в поле зрения. – Уверен, что не люди, с которыми я приехал сюда. Но ты сказала, что тебе нравится.

- Мне не нравится смотреть, как ты ходишь кругами.

- Тебе нравится говорить со мной.

Жестокая, порочная, ходячая головная боль.

Она потянулась, выставив руку против его бока, останавливая его движение. – Только когда ты приводишь мне для этого причину.

- И, очевидно, у меня большой опыт по этой части. Все, что я должен сделать – заставить тебя думать. – Кончики пальцев поползли от локтя вниз по руке. Зеленые глаза сосредоточились на ее лице. И его выражение, и все в нем можно сказать кричало о том, что он что-то замышляет. – Как долго ты останешься здесь, со мной?

Одинокий.

- Зависит от того, не останешься ли ты в долгу?

Его губы дрогнули. – Как ты думаешь, на что больше походит жизнь? На камень в основании бурного потока или же на наблюдение падения снега?

- Ты ужасен, - сказала она, но испортила весь эффект, улыбаясь.

- Я знаю.

0

3

Как и почему. Глава 6

Позже той ночью ложась в кровать, она все еще видела влажную землю, на которой она сидели, и думала, что самой большой проблемой, которая будет, после проведенным с ним часов, достойно встретить бесцеремонные суждения Гаары. Она была не права.

Через неделю у нее возникло ощущение, что слишком много людей начали смотреть на нее по-другому. Но не из-за растерянности Ли или знающей усмешки Цунаде она внезапно стала себя чувствовать рядом с ним гораздо менее уверенно.

Он не появился на ее дне рождения, и не появлялся еще две недели после него, пока внезапно не обнаружился такой же отстраненный, как раньше, пока она не подтолкнула его к разговору.

- Ты просто не хочешь признаться в Песке, что можешь взаимодействовать с людьми, не убивая их. Ты боишься, что они начнут ждать от тебя большего спокойствия.

Он ответил своим собственным нападением. – Ты просто хочешь, чтобы я был рядом. И для чего? Это просто еще один день.

- Это подтверждает, что я выжила за этот период времени, ты сам сказал.

- Почему я должен об этом заботиться?

Она точно знала, почему он должен об этом заботиться, потому что знала, откуда он пришел, так же как и он. Если бы она ушла, где это оставило бы его?

Сакура ждала, пока ярость в его глазах не смягчится. – Потому что, если я не выживу, тогда ты снова останешься один.

Выражение его лица дрогнуло, и она мягко улыбнулась. – Я не буду упоминать, что не знаю, кто еще действительно был бы в состоянии вынести тебя.

Чуть отступив, чтобы позволить ему тщательно подумать над ответом, она заметила, как за ними наблюдал Какаши. После еле заметного жеста, она последовала за дзенином.

- Он управляем, - сказал Какаши тоном не праздного любопытства, но взволнованного преподавателя. – Я не знаю, изменился ли он. Я не знаю, может ли он измениться. Что я действительно знаю, так это то, что он сделал с Саске несколько лет назад. Он знает, как довести человека.

Но она это и так знала.

Это не имело никакого отношения к тому, что она избегала ниндзя Песка, когда он в последний раз прибыл в Коноху. Это не имело никакого отношения к факту, что она не говорила с ним уже больше месяца и что сейчас она смотрела на него из темной ниши дверного прохода, не подходя к нему.

Все еще, будучи на расстоянии от нее, Гаара повернулся на улице, осматриваясь. Он увидел ее тут же. Она знал, что она была там. То, что выражение его лица застыло, сказало, что он начинает раздражаться.

Она могла выйти и встретить его. Она могла остаться и посмотреть, подойдет ли он.

- Что он сделал? – спросила она своего бывшего преподавателя. – Как он довел его?

Знать своего врага. Цунаде так это называла.

- После оскорблений и обращения к его воспоминаниям об Итачи… Он сказал Саске, что тот точно такой же, как он сам.

Точно такой же, как он.

Это-то и было частью ее проблемы.

Она могла сделать шаг на свет и смотреть на него, на его лицо, на его отношение, на все, что она знала о нем.

Холодный.

Как Саске.

Высокомерный.

Как Саске.

Жаждущий силы.

Точно такой же, как Саске.

Когда он, наконец, увидел ее, то остановился. Она считала секунды, наблюдая, как он принимает решение. Если он подойдет, то получится, что она все контролирует. Если он будет стоять и ждать, то ничего не произойдет.

Кровожадный.

Как Саске.

Жестокий.

Как Саске.

Встреча на полпути была приемлема. Она пошевелилась, ловя его взгляд прежде, чем пойти вниз по улице. Он пошел рядом с ней.

- Что ты думаешь о силе, которая губит людей? – Она не смотрела на него, пока говорила.

- Губит?

- Сводит их с ума. Преобразует их, превращает лишь в подобие тех, кем они были прежде. – Она глубоко вздохнула. - Заставляет их оставить все.

- Страх боли.

Он не уточнил, продолжая идти, смотря себе под ноги. Если он думал о чем-то еще, то не облекал мысли в слова.

Но он точно думал. Она это знала.

Гений. Так назвал его Канкуро.

Точно такой же, как Саске.

- Но разве оставить все не больно?

- Страх боли может быть более острым стимулом, чем сама боль.

- Как это? Какой боли?

Он, наконец, поднял глаза, но не на нее. – Боли побоев. Боли того, что тебя бросят, боли предательства, боли того, что тебя будут игнорировать из-за слабости. Для некоторых мысль о смерти болезненна и страшна.

- Сила не дает бессмертие. – Даже если Орочимару попробовал.

- Во всяком случае, она может заставить тебя забыть.

Она молчала, обдумывая его слова. Саске боролся с печатью Орочимару, с его влиянием до тех пор, пока не потерпел поражение сначала от Гаары, потом от Итачи. Поражения потрясли его.

Сила.

Выражение лица Саске, когда он сломал руки ниндзя Звука во время чунин-экзамена.

Выражение лица Гаары, когда он появился за спиной Ли во время отборочного тура с намерением убить.

Одинаковые.

- Как думаешь, что это, страх слабости заставляет людей искать силу или же любовь к силе, что заставляет людей бояться слабости?

- Думаю… - Он затих, затем улыбнулся, обдумывая. Через мгновение, он продолжил. – Думаю, мы рождаемся без какого-либо двигателя. Тогда мы изучаем боль, голод. Нужду. Нам не нравятся эти чувства. И от этого, мы изучаем страх.

- Так что, из-за того, что это не приятно, что это нам не нравится, эта неприязнь может, в конечном счете, перерасти в страх.

- И наличие силы держит страх в узде.

- Но разве когда есть сила, это не дает большего страха перед тем, что ее могут отнять? Что однажды придет кто-то сильнее тебя, чтобы победить?

- Ты предпочитаешь быть слабой и знать, что многие могут победить тебя и жить в страхе перед множеством или быть сильной и знать, что лишь немногие могут победить тебя и присматривать за теми немногими?

- Я не хочу быть человеком, который постоянно должен бояться нападения, не важно по какой причине.

Ее лицо мгновенно стало нечитабельным. – Иногда неприятности ищут тебя сами.
Они дошли до ее дома. В этом месте они всегда расставались, после того как кто-либо из них бросал другому почти церемониальное оскорбление. После чего они расставались надолго, пока ему снова не поручали какую-нибудь миссию посыльного. Но в этот раз она пока не закончила.

Она сказала, тщательно подбирая слова и внимательно наблюдая его лицо, как будто напоминая себе, что она разговаривала именно с ним, а не с другим, чуть более высоким молодым человеком с темными волосами, темными глазами и с той же знающей, спокойной ухмылкой. – Ты не хотел бы ненадолго зайти? Закончить наш разговор?

Ухмылка стала шире, поскольку он пронесся мимо нее в приоткрытую дверь.

Дома кроме них никого не было и еще некоторое время не будет, но она не скажет ему об этом. Это только усложнит и без того не простую ситуацию, сильно изменит расстояние между ними. Войдя внутрь, он выбрал стену, прислонившись к которой он получил лучший обзор. Со скучающим выражением он молча наблюдал, как она поставила чайник, очевидно ожидая, что она заговорит первая. Упрямо, она заставила его ждать, пока закипает вода, прежде чем заговорить.

- Так что сила, по своей природе, развращает.

Он покачал головой. – Сила – просто сила. Все дело в испорченности людей.

- Не каждый, наделенный силой - испорчен.

- По большей части.

- Ты относишь себя к ним?

Его губы изогнулись в слабой, горькой улыбке. – Конечно.

Через несколько минут чай был готов, и она смогла продолжить. – То есть ты считаешь, что единственный путь узнать, что на самом деле из себя представляет человек, дать ему силу?

- Я считаю, что когда у человека появляется сила, она высвобождает то, что действительно есть в человеке.

- Учитывая все твои возможности убить меня, ты этого не сделал. Что это говорит о тебе?

Улыбка стала шире, превратившись в насмешку. – Многое.

Она заняла время, доставая чашки, притворившись, что не услышала весь подтекст за этим коротким словом. – Думаю, люди хотят лучшего, добиться чего-то хорошего. Они хотят, чтобы с другими тоже случилось что-то хорошее. И если у них есть эти желания, вместо эгоистичных, они на самом деле хорошие люди.

- Другие - ничего не стоящие, жалкие-

- Другие – необходимы. Ты сам так сказал.

- Ты не можешь доверять им. Они всегда бросают тебя. Всегда. – Его напряженность, страстность, сопутствующая этому утверждению сказала, что она была рядом с еще одной больной темой.

- Не всегда.

- Тогда что же сделал Саске?

Она закусила губу, вздрогнув.

Безжалостный.

Как Саске.

Он взял чашку, которую она протянула ему. Она пристально на него смотрела, чем привлекла его внимание. – Что?

- Ты не знаешь, что я могла положить в него. – Она взяла свою чашку. – Я, возможно, могла бы убить тебя.

- Не могла.

- Почему нет? Откуда ты знаешь, что я не решу, что ты имеешь право умереть, за все, что сделал, за все, что сказал? За все, на что ты способен?

Он выпрямился, тихонько фыркнув, и вызывающе поднес чашку к губам перед тем, как вновь поставить чашку рядом с ее, оказавшись рядом. – Потому что для тебя это кое-что значит.

Не Саске.

Они придвинулась ближе, слегка прикасаясь к нему, в то время как его руки легли ей на талию. Развлечение на его лице уже было знакомо. Она видела его на лице Саске, в тот последний раз, прямо перед тем, как он сказал ей, что она раздражает.

Она ничего не могла с собой поделать. – Это значить что-то для тебя?

- Ты этого хочешь? – Развлечение сменилось нехорошим намерением. – Даже при том, что ты знаешь, какой я, ты хочешь, чтобы я любил тебя?

Осторожно, тщательно, она отвела в сторону волосы от кандзи на его лбу. – Ты даже не знаешь, что такое любовь. Даже с этим.

Рука обернулась вокруг нее, позволив другой скользнуть к ее лицу. – Любовь – боль. Чувствовать любовь – слабость.

- Нет. – Даже при том, что сила ее чувств, вся надежда, что у нее была, не сделали ничего, чтобы спасти ее от боли, которую она чувствовала тогда, когда столкнулась с уходом Саске.

- Это не книжная фантазия. Люди хотят быть любимы, чтобы удовлетворить свое эго, из-за своей собственной жадности. Если достаточно многие любят тебя, ты почти оправдан, невзирая ни на что, что ты сделаешь. Они следуют за тобой. Говорят, что понимают.

Он не пытался достать ее. Это было личным.

- Кто?

- Песок, следующий за моим отцом.

- Но это не любовь. Любовь не должна -

- Именно она. Идеал – вот что заставляет это работать. Люди питают твой идеал и затем используют тебя, твою идеальную картину любви, будучи рядом достаточно, чтобы ранить тебя. Они ранят тебя и затем-

Саске.

- Они уходят, - закончила она. В груди защемило, нижняя губа задрожала. – И затем они бросают тебя.

- И ты остаешься в одиночестве.

- Независимо от того, что они сказали тебе, - согласилась она. – Независимо от того, что вокруг тебя есть другие люди, потому что они оставили тебя…

Было смешно цепляться за него, доставляющего одновременно утешение и страдание. Но разве не этого он хотел? Разве не был он достаточно болен, чтобы тянуть ее в двух направлениях сразу, пока единственный выбор, оставшейся ей будет броситься к нему?

Она заморгала, две слезинки покатились по щекам. Обе были пойманы кончиками его пальцев, чуть размазаны – или он действительно пытался стереть их?

Он распахнул глаза, дыхание его ускорилось, он поднял влажные пальцы между ними, поскольку ее слезы продолжали катиться по щекам.

Не Саске. Саске не был взволнован ее болью.

Вместо этого он был просто удивлен.

Сакура закрыла глаза, покачала головой. Садисты. Оба.

Рука, скользнувшая ей в волосы, препятствовала ей прижаться лицом к его плечу. Она попыталась освободиться, но вздрогнула, когда его пальцы сжались.

- Я этого не делал. – Голос его был груб.

- Нет. – Фыркнула она, вздрогнув. – Я сделала это с собой сама.

Ее глаза все еще были закрыты и единственным признаком того, как близко он был, было его быстрое дыхание на ее лице. – Почему ты захотела сделать это?
Не Саске. Не Саске. Вдвойне более трудный, чем Саске.

Она не заботилась.

Она снова тряхнула головой, поджав губы. – Возможно потому, что хотела разрушить твою теорию, что мы пытаемся избежать боли. Что есть те, которые ищут ее, преднамеренно думая о том, что нас ранит? Кем это нас делает?
Его теплый выдох скользнул по ее губам, пальцы в волосах разжались, рука скользнула с затылка на шею, слегка поглаживая. – Людьми. – Неожиданно его рука вокруг нее сжалась, крепкие мышцы спины задрожали под ее руками, и что-то влажное и теплое мягко коснулось кожи.

Язык.

Он слизывал слезы с ее щек.

Саске никогда не стал бы -

Она не знала, стал бы он или нет. Она, вероятно, никогда бы не узнала, стал бы он или нет.

Губы Гаары коснулись ее щеки, быстро и неловко, как будто он был не уверен в том, что делать. Но у него и не было никакой причины знать, что делать в такой ситуации, не так ли?

Не Саске.

Слезинка скатилась в уголок ее рта прежде, чем он успел ее поймать, сначала заменяя ее влажностью своего языка, а потом более крепким поцелуем.

Если она позволит ему поцеловать себя, на самом деле, действительно поцеловать себя, то она сдастся. Он будет наслаждаться им слишком сильно. Она будет наслаждаться им слишком сильно.

- Чего ты боишься? – Прошептал он.

- Я боюсь, что ты прав.

В десять раз более жестокий, чем Саске.

Увлажненные ее слезами, его губы прижались к уголку ее левого глаза. Он отстранился только для того, чтобы заставить себя говорить. Его голос был резким. – Твоя боль… сладкая.

В двадцать, не, в пятьдесят раз развращеннее.

Она больше не плакала, фактически уже задыхаясь так же, как он, но он казался полон решимости, исследовать все ее лицо, так или иначе, и она не могла придумать никакой серьезной причины, чтобы остановить его.

Он сконцентрировался на ее подбородке своими полу поцелуями, когда она откинула голову назад, чтобы позволить ему добраться до тех слезинок, что скатились ниже. Но как только они исчезли, все отговорки отпали. Она знала, что больше не было даже следа соленой влаги на ее коже, так же как и знала, что ни одна слезинка не скатилась так низко по ее шее, в те места, где сейчас был его рот.

Не Саске.

В сто раз лучше Саске.

Она запустила пальцы в его волосы, шепча что-то невнятное, поскольку его выдохи превратились скорее в рычание, соприкасавшееся с ее кожей. Даже если он был немного слишком резок, сила его привязанности чуть жалила бьющуюся под кожей на шее жилку, она не боялась. Он не ранил бы ее. Несмотря на его разговоры о страхи и боли и бесполезности эмоций, ее прикосновения и ее принятие все еще кое-что значили для него.

Управляемый, сказал Какаши. Но она это знала. Она видела его в действии. Она бессознательно наблюдала, как он медленно, но верно ведет ее к тому, что она нуждается в нем почти так же сильно, как он нуждается в ней.

Поддержать его. Разрешить ему. Позволить ему сделать первые шаги, разрешая ему делать все, независимо от того, что он хотел… Она все еще не подчинится.
Но встреча на полпути была приемлема.

Она потерлась щекой о его щеку, прижалась сухими губами. Второй поцелуй пришелся ближе к его губам. Его дыхание прервалось, когда он понял, что она делает, но немедленно восстановилось снова, столь же жаркое, как прежде.

Не Саске.

Подчиняясь отчаянному любопытству, она задалась вопросом, каков он на вкус.
Она отступила, чтобы увидеть его лицо прежде, чем сделает еще шаг, прежде, чем она завершит переход их отношений с умственного поля битвы к кое-чему большему, физическому, более головокружительному­, более-

Не Саске.

Демон.

Налитые кровью зеленые глаза широко распахнуты, рот, приоткрывшийся в отвратительном восторге, обнажившиеся блестящие зубы, настолько явное проявление потрясло ее достаточно, чтобы желудок сжался, давая паузу, достаточную для него, чтобы задать св1й любимый вопрос.

- Ты меня боишься?

- Боюсь… - Она затихла. Боюсь, как ты смотришь на меня. Боюсь того, на что ты способен. Боюсь, что почти совершила ужасную ошибку.

То как сморщился его лоб, демонстрируя очевидное презрение, сказало ей, что подтверждение страха было большой ошибкой с обоих сторон.

- Ну? – Он сжал руки, пока все, что ей оставалось делать, это выпалить честный ответ.

- Боюсь того, чего ты от меня хочешь.

- Чего я хочу…- Рука, поглаживающая ее щеку, была нежна, лицо его разгладилось, хотя глаза все еще были дикими. – Чего я хочу? Ты должна бояться. – Тон стал мягким, убедительным, но вызывал еще большее беспокойство. Я хочу разорвать тебя, попасть внутрь, потому что… Потому что знаю, что внутри ты гораздо теплее. И я хочу этого. Я хочу это почувствовать.

Она задрожала, по коже, которую он ласкал, поползли мурашки, поскольку она отпрянула.

- Если я все же это сделаю, - продолжил он. – Тогда здесь все и закончиться. А я этого не хочу. Но есть… способ, каким это может сработать, способ убедится, что ты это переживешь.

Она почувствовала направление, какое брали его мысли, и затрясла головой в опровержении, беззвучно прося его не говорить то, что, она знала, он скажет.

- Я хочу быть в тебе.

- Нет. – На этом слове ее голос сорвался. Она попыталась еще раз, как раз, когда из глаз вновь потекли слезы, попыталась вытеснить из горла слова, которые могли бы помешать ему выполнить любое из своих намерений, через слезы, до которых он обещал ее довести давным-давно. – Не так. Не с угрозами.

Он стер слезу большим пальцем, поднес к губам.

Садист.

Ужасный.

Она отпрянула от него, упираясь руками в грудь, пытаясь подавить панику. – Отпусти меня.

Если она убежит, он сказал, что поймает ее. Но она попытается, так или иначе.
Он снова потянулся к ее лицу. – Отпусти. – И потом еще хуже: - Пожалуйста.
Песок завихрился вокруг ее лодыжек, начал подниматься вверх по ногам. Испуганная, она набросилась на него. – Пожалуйста, Гаара, контролируй себя!

Он застыл, глаза расширились. Не попытался удержать ее, когда она освобождалась от его рук. Имя, которое он произнес, не принадлежало ей.
Сакура отступала назад, безумно дрожа, ужасаясь тому, что упадет прямо перед ним. – Уйди.

Его рот приоткрылся, руки потянулись к ней, но она отступила еще дальше.

Она была под его охранными барьерами. Она ранила его.

Ей было все равно.

- Уйди!

После того, как за ним закрылась дверь, она бросилась к ближайшей раковине, отчаянно смывая его следы со своего лица и шеи.

Он был отвратительным чудовищем, монстром. Она ненавидела его. Не себя за то, застыла от его волнения, его внешности, когда видела его в намного худшем состоянии много раз прежде. Не себя за то, что запаниковала от его вопроса, который он задавал много раз раньше. Его.

Она не наслаждалась этим. Она не могла.

Она не хотела его.

Только когда стихли рыдания, и она снова смогла нормально дышать, она позволила себе задаться вопросом и повторить его последнее слово.

- Яшамару.

0

4

Как и почему. Глава 7

Он сказал, что мир это хаос, что повторяющиеся события в истории были просто совпадениями. Однако это не означало, что они не вернулись к началу своих отношений, когда она имела все причины полагать, что он, наконец, схватит и убьет ее.

Это было все еще вероятно. Его ответ на источник неприятности всегда был неизменным – разрушить источник. Она больше не была так уж уверена, что соглашение защитит ее. Спустя всего два дня после того, как он оставил ее – и только один день после ухмылки, которую выдала Цунаде, заметив пятна, которые он оставил на ее шее – он вернулся. Нападение, которое она почти ожидала, все же не последовало. Вместо этого он застал ее на ее пути к Пятой, оставляя ей всего два варианта – сбежать или стоять перед ним.

Она все еще не побежит. Даже если его гнев был настолько очевиден, что инстинкт самосохранения требовал у нее оказаться от него так далеко, насколько это возможно, так быстро, как она могла, она все равно не побежит.

С дикими глазами он задал свой вопрос прежде, чем она даже остановилась. – Как честно и хорошо с твоей стороны говорить об эмоциях, заботе и человечности, если ты все еще не принимаешь меня?

Встретить его гнев своим гневом привело бы к беде. Один из многих вопросов, которые не давали ей спать ночью, сорвался с губ мгновенно. – Что, если бы я согласилась? – Сакура сделала паузу, смотря ему в лицо. – Что, если бы я позволила тебе? И что, если бы я возненавидела тебя за то, что ты заставил меня пойти дальше, чем я была готова? Что тогда?

Наверное, она все же вообразила себе на мгновение мелькнувшее выражение на его лице, которое не было ненавистью или высокомерием.

- Что тогда? – прошипел он.

- Тогда все закончилось бы. Ты сказал, что не хочешь этого.

Она почти загнала его в угол, но не в его природе было отступать. – Почему я хотел бы продолжать связывать себя с такой ничтожной слабачкой, как ты?

- Это делает тебя счастливым, ты сказал. Ты сказал, что наслаждаешься этим.

- Это просто способ убить время.

Объяснение означало, что он все же отступает, в конце концов.

Она закусила губу. – Если бы для тебя это было все, ты не остановился бы. – Только сказав, она осознала это. Со всеми его навязчивыми идеями о силе, с гневом, насилием, он был более чем способен принудить ее. Факт, что он этого не сделал, был мерой его… Уважения? Привязанности? Или просто ее невероятной удачей? – Ты сказала «пожалуйста». – Она сглотнула, с ужасом, уверенностью. – Ты хотел, чтобы я желала.

- Желала? Я хочу, чтобы ты наслаждалась этим. – Его лучшее оружие пока было нетронуто. Гаара глумился над нею, сокращая расстояние между ними, поскольку его голос упал до любовного шепота. – И ты это делала.

Она не могла этого отрицать, и теперь ей было нужно обдумать слишком многое. Внезапно она перестала быть настолько уверена, о чем думает больше, о том, заняться ли с ним любовью или же о том, как пережить это.

Но он продолжил, снова переходя к ужасному гневу. – Ты все еще боишься меня.

- После того, что ты сказал- - Значение того, что он говорил, привело ей сто различных причин бежать, сто различных причин положить конец их отношениям прямо там и тогда. Он хотел поцеловать ее. Он хотел, чтобы она наслаждалась этим. Он хотел прикоснуться к ней. Он хотел, чтобы она наслаждалась этим. Он хотел больше, чем сломить ее, Польше, чем подчинить ее. Он хотел, чтобы она… - Ты не хотел, чтобы я наслаждалась чем-то! Ты угрожал моей жизни, если я не буду!

- Разве? Ты вообще меня слушала? Я сказал, что не буду! Я сказал, что хочу, чтобы ты была жива!

Хочу. Уровень адреналина перехлестнулся через край и ее ноги и руки ослабли и задрожали. Если бы она сбежала сейчас, то ему потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы схватить ее.

Но… Дрожь… Не только ее, его. Он не подошел к ней плавно, с высокомерием. Он дрожал, точно так же как в самом начале, когда он еще не привык к прикосновениям. Судорожное подергивание его мышц сказало, что он был… Возбужден? Испуган? Испуган чем?

Отказом. Испуган тем, что она оставит его.

Чтобы скрыть свой собственный страх и не позволить ему так просто выйти из ситуации она вновь напала. – Ты сказал, что не уверен, что я переживу любой другой способ!

- Разве ты не понимаешь? Это то, каков я. Это то, для чего я был создан. Я – монстр.

Сколько раз он слышал это обвинение в свой адрес, чтобы оно стало его визитной карточкой?

- Но как это дало бы мне свободу воли в чем-либо? – Он действительно думал, что его слова, независимо от намерений, не вызовут такой бурной негативной реакции? Он вообще думал, прежде чем сказать? Или он пытался защитить ее от себя?

- Мы никогда не узнаем этого, не так ли? – что означало, что он не знал. Как будто компенсировать свой промах, он бросил еще одно обвинение. – Ты боишься меня. Ты боишься смотреть на меня.

Акцент на последних словах сказал ей, чем именно он был расстроен, и это дало ей уверенность, что она была ужасным, мелким, невероятно черствым человеком. Сакура поцеловала бы его, будь он спокоен, и встретила его потребность в ней, своей собственной без долгого размышления, вплоть до следующего раза, когда его настроение резко смениться, что напомнит ей о том, что его степень самоконтроля была в лучшем случае слабой. Боится посмотреть на него. Она нанесла невероятный удар по его эго и даже не поняла этого.

Когда она потянулась так, что это можно было принять и за жестикуляцию или намерение коснуться, он зарычал. Ее доверие к нему было в настоящее время измерено тем, что она немедленно застыла.

- Только чтобы контролировать, - прошипел он. – Только в своих собственных целях. И когда ты, наконец, сталкиваешься со мной- С его гневом, ненавистью, сведенными руками и гротескным выражением лица, что отмечало или его безумие или же его переход к демонической форме – Ты боишься. Ты убегаешь. И если ты убегаешь, ты – точно такая же, как все остальные.

Сакура подавила дрожь в ногах, уверенная, что то, что она делает, было одной из самых больших глупостей, которые она когда-либо делала. Если она сожмется в комок, то заставит его видеть себя как потенциальную жертву. Принять его обвинения, значит сказать ему, как растоптать ее в следующий раз, когда они столкнуться. Принять его вызов, поддержать его, показать свою непохожесть на других, умиротворить достаточно, чтобы он не растерзал ее. Но он все же не тронул ее. Хотя она привела его на край, хотя его безумие было на поверхности, он отказался тронуть ее.

Это означало, что на каком-то уровне он понял то, что происходило, и контролировал свои действия. Это значило, что он знал, что если бы он напал на нее, тогда, невзирая на то, чем именно были хрупкие отношения между ними, они были бы разрушены.

Это знание означало, что она могла чуть-чуть расслабиться, могла глубоко вздохнуть, прежде чем мягким тоном привлечь его внимание снова. – Ты не знаешь, что делать, кроме как бороться, не так ли?

Он моргнул, пораженный, а затем скривился. – Ты знаешь, что это не правда.
- Но все-таки, это для тебя удобнее всего. Это – знакомо. Досконально изучено.
- Это ничего не значит. – Тем не менее, к счастью, его руки опустились, лицо стало бесстрастным. Очевидно, она сумела немного успокоить его.

Кроме этого, они все еще стояли.

- Я должна добраться до Пятой, - сказала она.

Зубастая ухмылка, внезапно появившаяся на его лице, пробудила в ней уверенность, что ей есть, о чем волноваться. – Да, должна.

- Ты уже закончил дела и отбываешь?

- Не совсем. – Улыбка стала еще шире, а голос понизился до зловещего шепота. – У меня есть дело, о котором я должен сначала позаботиться.

- Какое?

- Пойди, спроси Хокаге.

Он даже не шевельнулся, чтобы последовать за нею, когда она оставила его. В ней ужас мешался с недоверием. Он не мог подразумевать то, что она думала, он подразумевал. И снова она пронеслась в офис Цунаде с неподобающей скоростью. Дверь громко ударилась о стену. – Что происходит?

К счастью, женщина решила ее не мучить ожиданием. – Он побудет тут некоторое время.

Сакура начала заикаться, но наконец-то ей удалось произнести. – Почему?
- Сообщение от Казекаге сказало мне, что он стал проблемным, причем до такой степени, что они не хотят, чтобы он был у них какое-то время. – Вздохнула Цунаде. – Так что они послали его сюда, надеясь, что его состояние стабилизируется ко времени возвращения.

- С помощью фальшивой миссии курьера?

- Миссия курьера – настоящая. Она была такой каждый раз. Но на этот раз, тем не менее, причина намного более явная, чем обмен рецептами, который у нас был раньше.

Она была шокирована. – Обмен рецептами?

- В последнее время он был здесь каждые несколько недель. Ты действительно думаешь, что нам с Песком есть о чем столько обсуждать?

Ей стало хуже. Его собственная деревня не хотела иметь с ним дело, и теперь у нее не было способа избежать этого. – Вы послали его найти меня?

- Да, я послала его узнать, где ты.

Что означало, что почти наверняка она наблюдала за ними. – Вы знали.

- Я предполагала.

- Но…

- Достаточно заикаться. Его состояние, скорее всего, не стабилизируется до тех пор, пока вы не устраните проблемы между собой, какими бы они не были.

- Вы приказываете мне-

- Я не собираюсь приказывать, чтобы ты что-то сделала. Назови это ‘ободрением’. – Небольшая улыбка чуть смягчила слова. Но только чуть. – Сегодня при встрече вы не убили друг друга. Несколько недель и несколько посещений и вы, вероятно, все и так бы уладили. Я просто даю тебе время, чтобы все пошло быстрее.

- Но вы ‘поощряете’ это поддержание отношений! Это равноценно приказу!

- Нет, - резко сказала Цунаде. – Не отношения. – Она встала и шагнула вперед. – Ты когда-нибудь замечала, сколько ниндзя доживает до старости, Сакура? И сколько комиссованных, потому что были серьезно искалечены на миссиях?- Цунаде прекратила двигаться и встала прямо перед нею, на лице отражалась застарелая боль. –Когда-нибудь люди, о которых ты заботилась, умирали перед тобой, независимо от того, как сильно ты старалась спасти их? Да, он не самый спокойный человек. Это часть того, кто он. Этому нельзя помочь. Однако, не позволяя Шукаку захватить над ним контроль и расстроить его, он – единственный, о ком ты не должна волноваться. Он одержим настолько, что никогда не оставит тебя, и его также чертовски трудно убить. Поэтому весьма вероятно, что ты не должна будешь пройти того, что я!

Параллели. Повторение истории. Сакура слышала о Дане, о том случае, после которого Цунаде стала бояться крови, но никогда не слышала, чтобы об этом говорила сама Цунаде. Если Пятая видела свою ученицу, как младшую версию себя самой, то было настолько разумно, что она пыталась защитить ее оттого, что перенесла сама. Образцы формировались только для того, чтобы сломаться, но пока не было видно, что они сломаны.

Отчаяние заставило Сакуру озвучить последний протест. – Но вы не знаете, чего он хочет!

- Все, чего он хочет… - Цунаде глубоко вздохнула. – Это подтверждения.

И на самом деле, именно так и было.

Забрав небольшой список того, что ей нужно приготовить для нового урока, Сакура закрыла дверь офиса и обернулась, чтобы найти его, прислонившегося к самой близкой стене, со скрещенными на груди руками, ожидающего ее.

- Ты подслушивал. – Обвинила она его, но в тоне не было злости.

Он посмотрел ей прямо в глаза. – Хотел убедиться, что это не был приказ.

- Для тебя это имеет значение?

- Не должно. Ты хочешь, чтобы я был другим. – Начал он издеваться. - Ты хочешь, чтобы я был им.

- Это не правда. – Даже притом, что она знала, что на каком-то уровне он был прав. Он был слишком отличен, слишком резок, слишком странен, чтобы совпадать с ее идеалом, ее понятием о том, как все должно быть. И все ее помыслы всегда были сосредоточены на одном человеке.

Она опустила глаза, и эта слабость заставила его пойти дальше.

- Если бы он вернулся, ты приняла бы его с распростертыми объятьями?

Притворилась бы, что все как раньше, даже притом, что он сам принял решение, которое привело его туда, где он сейчас? После всего, что произошло, он перешел к врагам.

- Он не убил Наруто.

- Но он присоединился к тому, кто убил Третьего Хокаге. Ты думаешь, что он ничего не делал последние несколько лет? Ты думаешь, что у него хоть что-то осталось от чести, которая воспрепятствовала бы ему сделать что-то, что унизит его в твоих глазах? Он теперь сражается на другой стороне. Если ты встретишь его на поле битвы, то бросишь все, сдашься, и будешь надеяться, что его совесть защитить тебя? Хотя ты борешься со мной, ты отдала бы ему все, чего он захочет, будь то его свобода или твоя жизнь?

- Все не так-

Его руки опустились вдоль тела, кулаки сжались, глаза широко раскрылись, и он сделал единственный, агрессивный шаг вперед. – А как?

Разрешить ему продолжить разговор по нарастающей означало увеличение вероятности того, что он лично будет охотиться на Саске, чтобы принести ей сувенир от его убийства, чтобы доказать свою силу, свое превосходство. Ниндзя Песка точно бы не имел никаких проблем, стереть с лица земли того, кого он, очевидно, видел как своего самого большого соперника в жизни. Но хотя он уже побил Саске раньше, Наруто побил его самого. И Саске, после того, как принял предложение Орочимару, побил Наруто. Борьба Гаары против Саске один на один, не обязательно приведет к повторению их последней схватки. И она боялась любого из возможных результатов.

Она, возможно, несправедливо пыталась сравнить его с идеалом, но он подверг сомнению ее идеал, так, что она засомневалась не только в нем, но и в самой себе. Еще раз он дал ей слишком многое для размышления.

Когда она посмотрела на него, то отметила, что его лицо было абсолютно бесстрастным. Все эмоциональные барьеры были подняты. Руку, что она протянула к нему, он проигнорировал. – Мне нужно время. – Прошептала она.

- У тебя было время.

- Мне нужно больше. – Она прикусила губу, ненавидя себя за то, что ей нужно просить. – Пожалуйста.

Если он увидел в этом победу, то никак не показал это. – Почему ты не можешь решить сейчас?

Это не было в его природе, просить, умолять, показывать слабость сопернику, унизить себя в попытке произвести на нее впечатление. Его реакция была большим, чем управлять, заставлять, разрушать. То, что он продолжал беспокоить ее, а не уважать ее просьбу, могло означать только одно. Он все ближе и ближе подходил к тому, что ее слова больше не будут беспокоить его.

Она отказалась объясняться. – Я найду тебя, когда буду готова.

Пока она шла по зданию, обнаружила, что тот песок, от которого она никак не могла избавиться, опустился ниже, чуть не спадая с ее руки. Сакура решила, что это соответствовало ситуации.

С момента, как она оставила его, прошло, возможно, всего несколько минут, но она должна была думать быстро. Его состояние, казалось, становилось все менее и менее устойчивым, и если он решит найти ее сам…

Тихий, ноющий голос в ее мозгу напомнил ей, что если все этим кончится, то ей останется только закрыть глаза и держаться.

Проблема со всем этим была в том, что он, очевидно, хотел большего, чем просто несколько приятных моментов с нею. В тоже время, как это установило бы его власть над ней, если бы он смог убедить ее принять его, быть его, она все равно была уверена, что они, в своих отношениях, пошли дальше. Он открылся. Он разговаривал с ней. Если бы дело было только во власти, то он не сказал бы ничего, что могло бы ей дать власть над ним.

Он доверял ей.

Если все сводилось к этому, Саске сказал Наруто о своем намерении убить брата прежде, чем она узнала о нем что-то кроме того, что он ‘человек’.

Сакура тряхнула головой. Она отказывалась думать о Саске в такое время. Однако он подразумевал для нее достаточно, чтобы память о нем возникала именно сейчас.
Она вышла из здания и остановилась неподалеку от двери, только в шаге от того места, где Гаара обвинял ее в том, что она слишком легко сдается, и поняла иронии того, чтобы попытаться принять свое решение именно в этом месте.

У нее были все причины сбежать. Факт, что он, вероятно, убил бы ее, но не позволил бы прерваться их связям, стоял рядом с тем фактом, что она не хотела позволить ему уйти. Когда они говорили о смерти, он назвал это жадностью. Она не могла отрицать этого.

Песок, исчезнувший с ее руки, был единственным реальным предупреждением, которое она получила. Неясное ощущение теплоты побудило ее откинуться назад, опираясь спиной на грудь Гаары. В ответ, он чуть подвинулся, сильнее прижимаясь к ней, в тоже время одной рукой обнимая ее за талию. То, что она не отстранилась при его приближении, было, очевидно, понято как ‘да’. То, что он принял ее прикосновение, сказало многое о силе его привязанности.

То, что он принял ее прикосновение, сказало, что у нее уже были прекрасная приманка и крючок, от которых он никогда не смог бы отказаться. Она сама.

- Я сказала тебе, что найду тебя, - пробормотала она.

- Я просто шел. Ты была у меня на пути.

Объяснение, которое придется принять.

Кусая губу, она думала о своих главных проблемах относительно него. Сакура глубоко вздохнула, прослеживая пальцами его запястье, видя четкую разницу между собой и им. – Насколько неправильно жаждать того, чтобы все было совершенно?

Он тихо фыркнул, своим дыханием, чуть тронув ее волосы. – Совершенство – миф, невозможность.

Он был безумен. Даже если не считать демона внутри него, слишком долго наносились ему раны, слишком глубоко, чтобы их можно было полностью излечить. Надеяться, что он когда-нибудь станет нормальным человеком, было бесполезно. Но Саске оставил Коноху только ради обещанной ему силы, зная, что Орочимару намеревается с ним сделать… Это было либо безумие, либо глупость. А Саске всегда все называли гением.

Внутри Саске не было демона, который может захватить над ним власть и уничтожить его в любой момент. Вместо этого у него была проклятая печать, которая подчинит его тело, и будет иссушать его большим количеством чакры, чем он сможет использовать – что точно разрушит его.

- Но желать этого. Думаю, что- - Она боялась склонности Гаары к насилию, хотя он, фактически, не демонстрировал его ей со времен той самой схватки в лесу, годы назад. – То, что мы пытаемся найти это. Именно поэтому мы верим тем, кто питает наши идеалы. Мы желаем этого совершенства.

- Поиск этого идеала вопреки здравому смыслу – глупость.

Она боялась его, но она боялась и Саске. Когда он сначала использовал проклятую печать во время экзамена на чунина, и его гнев был направлен не на нее, она смогла отринуть свой страх, чтобы помешать ему полностью утратить контроль над собой.

- Но постоянные попытки добиться этого совершенства могут заставить человека стать лучше?

Незадолго до того, как он ушел. Незадолго до того, как он и Гаара заново решили, на какой стороне они хотят быть.

Они поменяли стороны почти одновременно. Это должно было что-то значить.
Он чуть помолчал, потирая большим пальцем ее указательный. – Для самого себя это может работать, но только пока твердо видишь грань между возможностью и идеалом. – Его рука сжалась. – Но когда ты делаешь это с другими…

Отказать ему из-за его насилия, безумия, ее страха, когда Саске вызвал в ней ту же самую реакцию, пошел тем же самым путем, будет самым черным лицемерием.
Она повернулась, чтобы смотреть ему в лицо. – Тогда это не правильно. Во всем.
Поддержание расстояния между ними могло означать или что она должна была сделать шаг, или что он все еще не доверял ей, а возможно и то и то. – Как всегда.

У нее все еще было слишком много вопросов, которые она должна была спросить, слишком много вещей требовали разъяснений. Ее единственная проблема была в том, сможет ли он доверять ей снова настолько, чтобы открыться.

Потянувшись, она ухватилась за его пояс, наблюдая, как на его лице появляется любопытство. – Мне нужно пойти забрать кое-какие вещи.

- Я должен найти книги для Хокаге.

Она моргнула. – Библиотека внутри.

Он ухмыльнулся.

Она, возможно, только что оказалась ближе к смерти, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Но…

Подавшись ближе, она ткнулась носом ему в плечо, вдыхая запах, остановившись только, когда заметила, что от любопытства он перешел к сосредоточенности. – Ты не убил никого в Песке. Если бы убил, то пах бы по-другому. Но ты этого не сделал.

- Я напугал их, поэтому они отослали меня.

Вероятно, было неправильно гордиться собой из-за того, что не позволила большей части своей тревоги показаться наружу. – Но только на какое-то время.

- Не имеет значения.

Больше параллелей. Она тщательно подбирала слова. – Они дали тебе презумпцию невиновности?

- Нет. – Уголок его рта дернулся. – Это было бы глупо.

- Возможно. – Она слабо улыбнулась, формулируя самое близкое к извинению, что могла. – Мы недооценили друг друга, да?

- Да.

Она предположила, что это тоже было самым близким, что он смог сформулировать.


Он ушел, не попрощавшись. Она решила, что, учитывая все неприятности, которые он ей доставил, у нее нет никаких причин расстраиваться. Это не значило, что она разговаривала сама с собой от разочарования и беспорядка. Сакура была не единственной, кто был запутан. Ее иногда-компаньон остановил ее на улице две недели спустя, останавливая ее так резко, что она расстроилась, и мучая тем, почему она несет здоровенную охапку срезанных цветов.

- Они для больницы. – Выдохнула она.

- Но почему? Они же умирают. Они полезны, пока красивы, что длится всего несколько дней, а потом они умирают. И становятся бесполезны, и ты выбросишь их, чтобы заменить новыми.

- Ты же знаешь, каково это. Люди не возражают против того, что они временны.

- То есть они признают, что в итоге они разочаруются в том, что раньше приносило счастье? Где в этом смысл?

Если она поняла его слова правильно, то есть уловила подтекст, на который он нацеливался, то это звучало почти, как если бы он пытался оттолкнуть ее от себя.

- Иногда мы должны принимать плохое вместе с хорошим. Ты же сам сказал, что совершенство невозможно.

Он вглядывался в нее. – Ты несешь их людям, с которыми работала.

- Да.

- Ты слишком мягкая.

- Я уже это слышала от Пятой. – Теперь была ее очередь рассматривать его. – Тебе бы больше нравилось, если бы я была похожа на тебя?

- Ты сражалась бы лучше, если бы была.

- Один из нас был бы мертв к настоящему времени, если бы я была. Случайно или не очень.

Он кивнул, губы дернулись, почти сложившись в улыбку, но он ничего не сказал, не предпринял попытки дотронуться до нее. Она сказала себе, что он все еще колебался, сказала себе, что в следующий раз, как она увидит его, постарается помочь почувствовать себя более непринужденно и не потому, что тоже скучала по прикосновениям. Он, возможно, сделал шаг, чтобы остановить ее на пути домой тем вечером, но он все еще не расслаблялся в ее объятьях. Она нашла это и понятным и разочаровывающим.

- Скажи мне, - попробовала она, прижимаясь к нему щекой, положив руку на грудь. – Думаешь, люди верят в судьбу ради своего комфорта?

- Это было бы проще всего, не так ли? Полагать, что все происходит так, как происходит, потому что должно. – Она сделала паузу, чтобы посмотреть на нее. – Думать, что цель оправдывает любые средства, потому что если что-то не должно произойти, то оно просто не произойдет.

- Не вижу способа доказать, есть ли судьба или нет. Что-то могло случиться по любой причине. Реакция на другие события, прогрессия, копирование…

- Сила воли. Но если судьба есть, то наши желания бессмысленны. Если нет…
Она пожала плечами. Обе точки зрения приносят комфорт. И ‘я могу все менять’, и ‘все, в конечном счете, будет так, как должно, не зависимо от моих усилий’.
- Возможно, мы должны больше волноваться о том, что точно случилось или собирается случиться, вместо того, чтобы гадать, как образ наших мыслей может или же не может влиять на остальную часть мира.

- Точно, - усмехнулась она.

На мгновение он затих, рассеянно смотря на что-то поверх ее плеча. – Мы не боремся.

- Да.

Еще одна пауза, его рука рассеянно поглаживала ее спину. – Мы никогда не зашли бы так далеко, если бы он все еще был здесь.

- Нет. – Сакура покачала головой. – Не зашли.

Было так хорошо просто прислониться к нему, и ждать, пока что-то или кто-то не помешает им. Это было хорошо, но, тем не менее, было лучше постараться залечить рану, которую она сама нанесла. Его рука дернулась, когда ее прижалась к его щеке, а подушечка большого пальца пробежалась по хребту брови. Этот жест, казалось, побеспокоил его сильнее, чем раньше. – Что ты делаешь?

- Смотрю.

Кожа у него на лбу собралась в складочки, как всегда, когда он был или смущен или рассержен, и она подушечками больших пальцев постаралась разгладить ее. Это ей удалось, правда, не с первой попытки. В конечном счете, тем не менее, он, казалось, понял, что она пытается сделать, и просто стоял, успокаиваясь. В конце концов, выражение его лица смягчилось, и глаза закрылись, поскольку она кончиками пальцев отвела в сторону волосы с его лба, проследила скулы, чуть задела губы.

В конце концов, он смог бы снова ей доверять, решила она. Или же просто хотел достаточно сильно, чтобы рискнуть тем, что она снова ранит его.

Она не хотела снова ранить его.

Возможно, из-за того, что он смог позволить ей дотрагиваться до себя, или же из-за того, что он мог все еще доверять ей, или даже из-за того, что когда он отдыхал, то выглядел гораздо менее угрожающе, она потянулась вверх и прижалась губами к коже на переносице.

Она никогда прежде не видела, чтобы он так быстро двигался. Он вскинул голову и посмотрел на нее буквально долю секунды, перед тем как применить простой блок, он схватил ее руку и завернул за спину в простейший замок, останавливая ее без того, чтобы причинить боль. – Не надо, - прошипел он, буквально в дюйме от ее лица, его глаза были дикими. – Не играй со мной.

- Я не играю. – Она не могла больше притворяться. Пальцами свободной руки она скользнула по его щеке на затылок, потянув его голову вниз, пока не прижалась своим лбом к его, желая, чтобы мышцы, которые напряглись в ожидании удара, смягчились. Она могла отдать ему власть в этот момент, но только на одном условии: Что он понимает, что это не безвозмездно.

- Кем был Яшамару?

Рука, державшая ее запястье, сжалась так, что почти причиняла боль.

Ее лучшая приманка и крючок. Она сама.

Он не видел, как это произошло, пока она его не поймала.

- Скажи мне.

- Брат моей матери. Один из ниндзя-медиков, которых ко мне приставили, чтобы следить за мной, когда я был ребенком. – Он впился в нее взглядом. – Он пытался убить меня. Вместо этого я убил его.

То, что он говорил раньше, внезапно начало обретать смысл. – Ты сказал мне о нем, почти с самого начала.

Он коротко кивнул.

- Ты сказал, что я напомнила тебе его.

- Когда попыталась помешать мне убить Учиха. Это спасло тебе жизнь.

Было нечто большее. – Что случилось?

- Он сказал мне, что я много значил для него. Он сказал мне, что любил меня. А потом взял миссию убить меня.

То, насколько невыразительным стало внезапно его лицо, сказало о том, что, должно быть, именно тогда его жизнь совершила внезапный и резкий поворот к худшему. Сакура обняла его одной рукой, прижалась лицом к шее, пытаясь думать о том, чтобы сказать что-то кроме, - мне жаль, - которое она смогла пробормотать.

Он отпустил ее руки и отстранился, так что она смогла увидеть его угрюмый вид. – Мне не нужна твоя жалось.

- Это не жалость. – Она закусила губу. – Жалость подразумевает… Что ты думаешь о ком-то меньше.

То, как напряглись его мышцы, сказало, что он был готов сокрушить, сломать что-то. Самое безопасное место быть с ним для нее, было все еще быть к нему настолько близко, насколько возможно, погладить его спину, чтобы понять, как далеко он был от взрыва, прижаться к теплой коже его щеки, скользнуть губами по шее, оставив легкий поцелуй как доказательство ее поддержки, ее привязанности.

Если чем ближе, тем безопасней, то его ранее высказанное желание было не таким уж неблагоразумным.

- Я знаю, что это подразумевает. – Он прижался лбом к ее лбу, пробормотав слова так, что она смогла ощутить их, смогла почти почувствовать движение его губ. Если бы она чуть потянулась, то прижалась бы к его губам. То, что случилось в последний раз, когда они оказались в такой ситуации… было неправильным. Это была случайность. Это должно быть продолжено.

- Но то, что это фактически означает, - продолжил он, - то, что когда ты чувствуешь жалость к кому-то, то ведешь себя с этим человеком не так, как обычно.

Он поймал ее. Все, что она сделает не обычное, будет расценено им как жест жалости.

- Но… - Его рука ласкала ей затылок и шею. – Ты же не настолько глупа, чтобы сделать что-то в этом роде?

Если бы она отняла лицо от его плеча, то он смог бы увидеть, как сильно она покраснела. – Нет. Конечно же, нет.

0

5

Как и Почему. Глава 8.

Мир между ними все еще был новым, хрупким и недоверчивым.

- Разве ты не устаешь от постоянных разъездов? – спросила она его однажды, нарушив тишину их прогулки по Конохе.

Будучи в странном настроении, Гаара искоса взглянул на нее, перед тем как вновь вперить взгляд под ноги. – Возможно.

- Я отчасти удивлена, что ты ни разу не пытался уговорить меня навестить тебя.
- Это уничтожило бы цель, по которой Казекаге отсылает меня сюда. Это удобный способ избежать неприятностей со мной, когда у них нет для меня каких-либо дел.

Он сказал это абсолютно без выражения, не дав ей ни единого намека на то, что он думал о таком к себе отношении.

- Кроме того… - его губы дернулись, что было признаком либо злобного удовлетворения, либо иронии. – Это выводит их из себя, что меня так легко приводит в норму друга Скрытая Деревня.

Вспоминая все время, когда он пугал ее почти до безумия, все время, что он доставал и беспокоил ее, время, когда он почти нападал на нее, Сакура решила, что ‘в норме’ и ‘легко’ очень относительны.

Несколько минут она молчала, идя все медленнее, пытаясь найти способ избавиться от него до возвращения домой.

- Скажи, - начал он, захватывая ее внимание. - Как ты думаешь, почему людям настолько трудно отпустить?

Возможно, под этим вопросом… Он подразумевал ее.

- Что?

- Что-нибудь.

- Ты сказал, что это жадность.

- Я знаю, что сказал.

Что означало, что он хотел узнать ее мнение. И если он нацелился именно в том направлении, в каком она думала, он нацелился, то только невероятно осторожная формулировка ответа воспрепятствовала бы ей начать с ним ссориться.
- Но, черт возьми, она так устала быть осторожной.

Вскинув подбородок, она посмотрела на него, отвечая. – Потому что людям нравится, когда все вокруг стабильно, неизменно. Стабильность несет безопасность. Перемены несут неизвестность.

- Я говорю о людях, цепляющихся за прошлое.

Он совершенно точно нацелился в одном определенном направлении.

Сакура пнула камешек на несколько шагов вперед, думая над ответом. – Думаю, что они больше цепляются за воспоминания, чем за само прошлое. Если было плохое и хорошее, что сделало их счастливыми, они вспоминают очень выборочно, вспоминают счастье, а не проблемы. И… - Она стиснула зубы, чтобы не закусить губу. – И если потом что-то идет не так, как надо, память о том счастье – то, куда можно сбежать. Так что люди цепляются за них, за воспоминания о том, что все было хорошо… чтобы почувствовать себя в безопасности.

- И ты?

Он снова смотрел на нее, с совершенно бесстрастным лицом, зеленые глаза не отражали никаких чувств, внешне такой же бесстрастный, как…

Она не будет ему лгать.

- Да. Иногда и я так делаю.

Стало тихо.

Спустя несколько минут он остановился, и впился в нее взглядом, когда она повернулась к нему лицом. – Мы уже прошли дорогу к своему дому трижды.

Она могла сказать что-нибудь, чтобы скрыть тот факт, что она все еще была не уверена в нем, чтобы позволить пойти с ней домой. Она могла сказать что-нибудь грубое и жестокое и смотреть, как он бросится прочь и удивляться тому, что он сделает в следующий раз, когда они встретятся. Она могла просто продолжить идти и дождаться, когда он потеряет терпение.

Она могла переключить его внимание.

- Ты беспокоишься?

Единственный ответ, который она получила, был еще одним яростным взглядом. Не устрашенная им, Сакура потянулась, и поймала одну из его рук своей.

- Да?

- О чем?

То, что он попытался уклониться, означало, что он чертовски хорошо знал, о чем.

- О моей фиксации на прошлом.

- Это было бы глупо, - прорычал он, но его пальцы переплелись с ее.

Давить на него было тоже самое, что играть с огнем голыми руками.

- Но все равно?

Она видела, как его взгляд перебегал между их сплетенными пальцами и ее лицом, видела, как он обдумывает варианты ответа, и поняла, что он отказался сдаться и ответить на то, что она просила, потому что она должна была вернуть что-то равноценное.

Шли минуты. Она подняла их сцепленные руки, исследуя кончики его пальцев, мозоли на костяшках, то как их руки соответствовали друг другу. Хороший ниндзя-медик не сдается, сказала Цунаде. Она могла переждать его.

- Скажи мне.

С той глубиной, с который они были друг у друга под кожей, если когда-нибудь все между ними сведется к борьбе… Они просто могли бы говорить, и ранить друг друга намного сильнее, чем могли бы оружием.

Саске легко мог…

Нет.

Она прижала руку Гаары к своей шее, зная, что этот жест является степенью доверия. Возможно, с предоставленным временем – или хорошей приманкой – его можно уговорить ответить.

- Если ты беспокоишься о ком-то, - сказал он внезапно, резко, - тогда люди используют это против тебя. Они возьмут то, о чем ты беспокоишься, и будут шантажировать тебя этим, угрожать и ты ничего не сможешь сделать, чтобы это предотвратить.

- Это то, что ты тогда сделал с Наруто?

Его верхняя губа дернулась, прежде чем он ответил. – Да. То, что я сделал с Наруто. – Большим пальцем он мягко потер кожу, под которой билась сонная артерия, и продолжил. – Но… Это сделало его сильнее. Он любил вас. Вас обоих. И именно поэтому он выиграл.

Поскольку давление было достаточно сильным, то иной результат был недопустим.

- Любил, не любим?

- Как он реагирует на перегрузки.

Она смотрела на землю между ними, погрузившись в свои мысли. Она даже не предполагала, что он попытается сформировать стереотипы отношений с любым из них из того, что продемонстрировал доведенный до края Наруто, во время их борьбы.

- Да, сказал он, наконец, чуть тише, чем раньше. Рука отпустила шею, опустилась ниже и пальцы вновь сплелись с ее. – Иногда я действительно беспокоюсь.

Если она могла позволить себе простить его за то, что он сделал, за все его оплошности, то, по всей вероятности, она могла простить Саске.

Она даже не была уверена, что может честно сказать ему не беспокоиться. Это бы дало ему большую силу подтолкнуть ее к… К чему? Она даже в этом не была уверена.

- Что ты хочешь вообще? От меня? – Вглядываясь в него, она знала, что спрашивает слишком много, но все еще думала, что готова к любому ответу. Ее дружбы, ее комфорта, ее подтверждения, что он для нее был больше чем инструмент, раздражение, оружие… Даже просто того, чтобы она сдалась.

- Ничего. – Он отпустил ее руку, когда она взглянула на него, смущенная. – Я не хочу от тебя ничего.

Она смотрела, как он ушел и была уверена, что надавила на него слишком сильно, примерно так же, как надавил на нее он раньше, единственное ее нападение было эмоциональным, а не физической угрозой. И когда она повернулась, чтобы пойти домой, она также была уверена, что он вернется.

Когда она почувствовала толчок, то решила, что это была правда…

Он остановил ее прямо перед дверью, приблизившись так незаметно, что она не осознала его присутствия, пока одна рука не схватила ее подбородок, повернув голову, а вторая не обернулась вокруг ее талии, прижав ее к нему. - Все, - прошипел он, затем резко поцеловал ее в шею и ушел прежде, чем у нее было время сделать нечто большее, чем удивленный выдох.

Только вопрос времени. То, к чему все шло только ждало подходящего момента.

И когда он наступит…

Она хотела обсудить с ним уверенность, узнать, что он думает о том, что кое-что просто неизбежно. Его отсутствие не помогало ответить на вопросы, но оставило ей время, чтобы собрать компоненты, которые были ей нужны, отмерить их точное количество, и подготовить то, в чем она раньше думала, будет нуждаться намного позже и при совершенно других обстоятельствах.

Она, возможно, была все еще слишком молода – они оба были – но она совершенно точно была слишком молода, чтобы хотеть волноваться о беременности.

•••

-… Она должна знать?

- Я скажу ей, когда почувствую, что пора.

Все казалось… странным, нереальным. Привкус во рту означал, что она была без сознания несколько часов.

Она сосредоточилась на первом приглушенном голосе, понимая что именно он разбудил ее. Сакура чуть нахмурилась, пытаясь понять смысл слов. Когда ее сознание выплыло на поверхность, она услышала.

- Им не нравится, что ты здесь и им не нравится, что ты их всех прогнал.

- Почему я должен об этом заботиться?

Бесстрастный голос, запах и рука, легко гладившая ее по волосам, все это было знакомо.

- Потому что другие медики сказали, что она почти иссушила себя со своим последним пациентом. Она должна где-нибудь отдохнуть в тишине.

Конечно. Хороший ниндзя-медик не сдается, сказала Цунаде. Сакура не помнила, чтобы Цунаде говорила что-нибудь о том, как, после целого дня миссий или тренировок, ее все еще могли вызвать в больницу, когда начинали прибывать раненые. Она не забыла, как сделала все, что только могла, чтобы закончить лечение, перед тем как попытаться встать и рухнуть без сознания.

- И ты изображаешь здесь еще одного заинтересованного? – Тихо фыркнул Гаары, стараясь не потревожить ее, и затем насмешливо продолжил. - Они отказываются оставить меня с ней в комнате наедине, и если я уйду, Копирующий ниндзя, я заберу ее с собой.

Слова и акустика означали, что они были в холле. И конечно второй голос принадлежал Какаши, который видел, как Сакура раскинулась на чем-то, что, должно быть, было колеями Гаары, как жертва некоему кровожадному полубогу. Ей потребовалось приложить усилие, чтобы не показать, что она очнулась, оставить дыхание медленным и равномерным и не попытаться отстранится от песка, который поддерживал ее ноги там, где не могли его колени. Она возлагала ответственность на не до конца очнувшееся затуманенное сознание, а не на свое любопытство, за то, что она осталась неподвижной.

- То есть ты просто бы унес ее? Знаешь ли, она не твоя. – Несмотря ни на что, ее бывший преподаватель попытался изобразить хорошее настроение. Она знала из своего собственного опыта, что он выбрал для этого неправильного человека.

- Да и нет. – Его пальцы вновь скользнули по ее волосам, заставляя ее задаться вопросом, как сильно он растрепал ей прическу. – Она – принадлежит самой себе. Она думает, говорит, сражается, улыбается… - Пауза. – Она думает о том, что думаю я. Она говорит со мной. Она сражается со мной, когда другие отказались бы противостоять мне, и затем она улыбается мне. Она моя.

Голос Какаши из спокойного и добродушного стал жестче. – Не изображай заботу передо мной. Я видел, как ты третировал ее.

- Не изображай моралиста при мне. Я давил на нее. Пятая давила на нее слишком сильно. Теперь она сама давит на себя. – Еще одна пауза, он кончиками пальцев нежно провел по ее лицу в жесте, который, вероятно, должен был обеспокоить их наблюдателя. – Это стало привычно.

Если ничего не изменилось, то она знала, что для него означает ‘привычно’.
Тон Гаары немного изменился, стал холодным и насмешливым, таким, который он использовал против нее много раз. – И теперь ты давишь, теперь ты изображаешь заботу, беспокойство, теперь ты относишься к ней так, будто гордишься, даже при том, что это была твоя вина, что она была такой слабой в начале.

- Твоя собственная деревня боится объединять тебя в команду с другими людьми и ты пытаешься сказать мне, что я что-то сделал не так? Я уже говорил тебе раньше, прекращай делать предположения о-

- Ты забываешь. Я видел, как она сражается, когда она не могла сделать ничего большего, чем теневой клон. Я также знаю, что ты отказался тренировать Наруто, чтобы тренировать Учиха. Я не сомневаюсь в том, на ком была твоя концентрация в той команде.

- Если бы я не тренировал его, то ты бы его убил.

Это казалось разумным. Никто не ожидал, что Наруто станет настолько сильнее во время первого тура, независимо от того, сколько его тренировать. Никто не верил в него, в нее.

Но Саске, даже с тренировками…

Она могла представить выражение лица Гаары по звуку его голоса, она почти видела его эго, то, как он вскинул подбородок, усмехнулся. – Я, так или иначе, почти убил его.

Концентрируясь на своем дыхании, Сакура не заметила, как ее рука начала сжиматься в кулак и осознала это, только когда Гаара незаметно покрыл ее руку своей. Он знал. Он знал, что она очнулась, точно так же как она знала, где был Какаши, и то, как Какаши взвешивал варианты ответов. Сражаться или уйти. Остаться и рискнуть ‘разбудить’ ее или позволить Гааре продолжить в том же духе.

Разрешить Гааре продолжать в том же духе, было трудно.

- Скажи, - он, казалось, размышлял вслух, - это было из-за того, что тебе казалось, будто он кого-то тебе напоминает? – голос стал вычисляющим. – Самого себя? Или же-

- Ты не знаешь, о чем говоришь, - прервал Какаши, и она не могла припомнить, чтобы слышала его таким сердитым годы.

- Не знаю? – И снова он вернулся к насмешливо-удивленн­ому тону, в голосе еле заметно начало проскальзывать презрение. – Она увидится с Пятой, когда будет к этому готова. До тех пор, последуй примеру остальных и оставь нас в покое.

- Остальных?

Конечно. Он, вероятно, вел такие вот “милые” беседы с каждым, кто к ним подходил. То, что она все еще была здесь, было его компромиссом, близко к выходу, но все еще в здании. Факт, что она не слышала и не ощущала никого поблизости, дал ей понять, что он успешно разогнал всех медиков, что пытались забрать ее.

Очевидно, ниндзя Песка разговаривал с ее бывшим преподавателем в таком тоне, просто пытаясь отогнать еще одного человека.

Снова возникла пауза, которая могла означать только одно. Какаши снова рассматривал варианты ответа, решая, будет ли эффективна угроза, и что можно сказать, чтобы это не выглядело мелким и банальным. В конце концов, он промолчал.

Через несколько минут пальцы Гаары вновь пробежались по ее волосам. – Теперь ты можешь прекратить притворяться.

Она чуть переместилась, полностью откинувшись на спину, и какое-то время смотрела на него, не уверенная, как реагировать на его спокойствие, особенно учитывая его недавние слова. Изображение заботы. Какаши назвал это так. Но действительно ли он был прав? Действительно ли кто-то из них был прав?

- Ты не должен был этого делать, - сказала она. И вновь он дал ей слишком многое на обдумывание.

- Он не ушел бы, - ответил он.

Она нахмурилась и изо всех сил попыталась сесть, убирая вес с его бедра и ненавидя себя за то, что показала перед ним слабость. Более ненужный, песок заскользил по полу и ее лодыжкам прежде, чем исчезнуть в тыкву около него. Она не сомневалась, что он сделал это только чтобы увидеть, как она отреагирует на этот контакт. Проигнорировать его означало, что она может сосредоточиться на более неотложных вещах, которые раздражали. – Как много еще людей, с которыми ты был так же мил?

Ожидать, что он почувствует неловкость, было бесполезно. – Достаточно.

Когда она двинулась, чтобы снять свои ноги с его, он небрежно положил левую руку на ее колени. Если она продолжит, то оттолкнет его.

Он мог раздражать, создавать неуверенность в себе, был непостоянен, властен и слишком капризен, но она все еще не хотела этого делать.

- Но почему?

- Ты… выглядела так мирно.

И зная его, удовольствие от тихого момента было бы испорчено взволнованными, подозрительными или просто слишком внимательными людьми, находящимися поблизости. Его желание почувствовать покой и тишину, желание прекратить бороться на сей раз было действительно веской причиной не сердиться и не сопротивляться, когда он притянул ее к себе так, чтобы она к нему прислонилась.

То, что он сказал, что она была частью его краткого мысленного покоя, разбило теорию Какаши о том, что он изображает заботу.

Она вздохнула и прижалась лбом к его шее. – В какой неприятности я оказалась из-за тебя?

- Пятая разрешила мне быть здесь.

- Сомневаюсь, что она подразумевала, что ты можешь пугать любого, кто попытается ко мне приблизиться, - проворчала она.

Его плечо под ее щекой дернулось, что, возможно, было пожатием плеч. – Они должны были получше подумать.

Она не была уверена, что было хуже – когда он был жестоким и властным или же когда заставлял все это казаться рациональным. – Возможно.

- Ты все-таки этим расстроена. – Это не был вопрос.

Сказать ему, чтобы он не брал это за привычку, было слишком мало. Сказать ему, что она хотела быть вынуждена волноваться, что он отпугнет от нее всех, кого она знала, было слишком много. Но что-то на полпути между ними, должно сработать.

- Да.

Прошла минута. Рука Гаары опустилась ей на талию. – Ты бы предпочла, чтобы он был здесь?

Боялась ли она оставаться с ним наедине, подразумевал он. Она хотела игнорировать то, как он ее держал, и факт, что он оказался рядом как акула, притянутая запахом крови, но он действительно не сделал ничего большего, чем просто заставил несколько человек почувствовать себя неуютно. Достаточно ли этого, чтобы хотеть избегать его? Хотела ли она отнять у него мирный момент ради человеческого буфера?

Она села, мягко положив руку на его плечо. – Нет. – Если он мог немного дать, то и она тоже. – Мне… так нравится. – Внезапная застенчивость заставила ее отвести взгляд перед тем, как продолжить. – Думаю… это стало привычно.

Он ничего не сказал, но внезапно обрел такой хищный вид, что заставил судорожно сжаться ее живот и высказать спасительную фразу. Возможно, она открылась слишком сильно, возможно, она дала ему слишком многое. – Мне нужно попить, у меня во рту-

- Держи.

В тот же момент его бутылка с водой оказалась в ее руках. Она смотрела на него, в то время как пыталась смыть привкус горечи, оставшийся от обморока, отмечая нехватку агрессии к ее открытости. Возможно…

То, как он взял у нее бутылку, когда она закончила пить.

Брать и давать.

Равноценный обмен.

Они могли бы к чему-то придти.

Ее рука, прижатая к его груди, накрылась его. Она знала, что, вероятно, должна волноваться о том, что его сердце забилось быстрее, и о том, как он смотрел ей в лицо. – В какой момент для тебя это стало значить больше, чем просто борьба?

Чуть кривая улыбка стала его первым ответом. – Не знаю. – Рука на ее талии поднялась к лицу и опустилась на щеку. – Возможно… сейчас.

Узлы в ее животе расслабились. Она придвинулась ближе, одной рукой обнимая его за плечи.

Если она это сделает, то уже никогда не избавиться от него.

- Я могу обещать тебе только боль, - пробормотал он, его взгляд сосредоточился где-то внизу.

- Разве это не у всех так?

- Другие люди пообещали бы тебе любовь, счастье…

Он не был другими людьми.

- Они могли бы только обещать попытаться, - она сглотнула. – Есть только одна вещь, которую мы можем сделать, удостоверится.

Он издал неопределенный звук, что, возможно, означало согласие. – И еще ощущения - Его дыхание коснулось ее лица, и она задрожала. – Мы должны чувствовать.

- Возможно притяжение.

Она точно никогда от него не избавится.

- Точно. – Его вторая рука скользнула по ее волосам, шее, и, наконец, остановилась чуть ниже уха, кончики пальцев тихонько прижимались к затылку. Учитывая положение его другой руки, нельзя было отрицать, что он сделал это, чтобы удержать ее на месте, не дать ей сбежать, кроме мгновенного отказа.

Они никогда не избавится от него, но если они смогут поддержать на достаточном уровне эту открытость, этот равноценный обмен, брать и давать, тогда она никогда и не захочет избавиться от него.

Он, наконец, поднял взгляд и сосредоточенно посмотрел ей прямо в глаза. – Ты боишься меня?

Она, вероятно, застряла с ним, с первого же раза, как приблизилась.

Сакура потянулась и мягко коснулась своими губами его. И тут же отстранилась со слабой улыбкой. – Не особо.

На каком-то уровне она, должно быть, знала, что он не позволит закончить это так. Она попыталась отстраниться, неуверенная в том, каким будет их следующий шаг, но преуспела только в том, что наполовину убрала свои ноги с его прежде, чем обхватил ее вокруг талии и посадил к себе на колени. Песок ухватил ее колени и помог ей устроиться удобнее, обхватив его ногами, и в тот же момент он притянул ее лицо к своему.

Сначала это было странно и неуклюже. Экспериментально приоткрытые губы, неуверенно касающиеся друг друга языки, но чем дольше длился поцелуй, тем увереннее становился. И к тому моменту, как она прекратила волноваться о том, все ли она делает правильно, это стало-

Его левая рука запуталась в ее волосах, вторая пробежалась по спине и легла на бедро.

Стало-

Она придвинулась ближе, потому что даже при том, что она обернулась вокруг него, она все еще была недостаточно близко. Это привело к тому, что ее бедра плотно прижались к его, и больше не было способа игнорировать его возбуждение.

Стало-

Его тихий стон был заглушен ее ртом, на мгновение губы его губы прижались крепче, прежде чем переместится на шею. Она отклонилась назад под силой его поцелуев. Он смягчился, когда она зашипела о том, что его зубы задевают ее кожу, и позволил ей сидеть вертикально. – Так?

- Да.

Стало так, как она больше всего боялась, что будет. Удивительно.

Рука с бедра переместилась на ягодицу, лаская ее. – Так?

- Да. – И после судорожного вздоха. – Так? – Она попробовала тоже начать действовать, проникая руками ему под футболку и поглаживая кожу кончиками пальцев. Пьянея от его теплоты, ощущением крепких мышц под кожей, она заколебалась только тогда, когда почувствовала, как резко он дышит.

- Да, - хрипло выдохнул он, и положил конец дальнейшим вопросом, впившись ей в губы крепким, почти болезненным поцелуем. Она чувствовала его сердцебиение, она слышала его, чувствовала, что-то, как он согнул руки, помогло ей тереться об него с жаждой, которой она не знала, что обладала и смутно задавалась вопросом, боялась ли она своего собственного желания, того, насколько уязвимой она будет, если сделает это притом, что он не будет с ней на одном эмоциональном уровне.

Гаара отпустил ее губы, но все еще был очень близко, задыхаясь, с дикими глазами. – Где?

Она знала, что именно он подразумевал.

- Не здесь. – Она, вероятно, не должна была даже думать о том, что собиралась предложить, но не могла придумать ни одной причины сдержаться. – У меня дома… Там никого.

Он не спрашивал ее, была ли она уверена насчет того, что делала. Он никогда не спрашивал. Она и не ожидала от него этого.

- Я должна встретиться с Пятой, ты сказал? – Прежде, чем они уйдут, прежде чем все зайдет дальше, прежде чем она решит, что не может справиться с соблазном и поцелует его вновь.

Он остро посмотрел на дверь, которая, должно быть, вела к ней, в то время как кончики его пальцев заскользили по внутренней стороне ее бедра. – Не обязательно, - пробормотал он.

Не вопрос, а давление. Ей показалось, что она знает причину.

- Я не передумаю. – Потому что он был слишком близко, потому что его губы были мягкими и нежными на ее, и она хотела его. Хотела подтверждения, больше чем чего-либо еще, она хотела знать, будет ли его рот таким же щедрым на остальной части ее тела. – Я не сбегу. Я не-

Он прервал ее опровержения еще одним поцелуем.

Это было странно, решила она. Она не могла понять каков он на вкус, не могла найти ассоциацию.

- Она осматривает недавно прибывших, - выдал он, наконец.

Ей потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы отстранится от него. Он встал, скривился и кивнул на выход. – Я подожду снаружи.

Меньше всего ей хотелось расстаться с ним, но потащить его в смотровую, которая пропахла кровью раненых, не было хорошей идеей для его самоконтроля и спокойствия. К тому же, если бы он был с ней, то им были бы обеспечены не самые приятные взгляды и жалобы, учитывая, как он себя вел с местными медиками. Им не понравилось его присутствие в больнице даже без его высокомерных и ядовитых фраз. Его образ жизни шел полностью вразрез тому, для чего они работали.

Она нашла Цунаде около пациентов. Та сразу рубанула с плеча. – Он тебе что-нибудь рассказал?

- Что именно?

Она знала, что Пятая поймет ее. – Большая часть раненых была на разведывательной миссии на территории Звука. Я говорила с большинством из них. Вид нападений, кажется, указывает, что мы уже близко.

Близко к Орочимару.

Близко к Саске.

И Гаара это знал.

И даже попытавшись, она не могла придумать ни одной логичной причины расстроиться.

- Это значит, что скоро тебе придется работать в полевых условиях, - продолжала Цунаде. – И ты понимаешь, что если ты так сильно утомишь себя в полевых условиях, ты станешь обузой.

- Да, Хокаге. – Она не могла спорить. – Я поняла свой предел.

Она не стала говорить, что, вероятно, все равно бы выложилась по максимуму с раненым ниндзя, независимо от последствий. Возможно, ей показалась слабая улыбка, мелькнувшая у Цунаде. – Ты не заставишь меня сожалеть о том, что я приняла тебя. – С утомленным, несмешливо-угрюмым видом продолжала Цунаде. – Но насчет твоего…

Упоминание о нем в степени принадлежности ей было очень странно. – Сколько уже жалоб?

- Слишком много. – Вздохнула Пятая, проведя рукой по волосам. – И сомневаюсь, что услышала все. Когда я сказала ему, где ты, то не думала, что это превратится в римейк старой истории “Монстр, охраняющий деву”. – Она покачала головой. – Думаю, я его недооценила.

Факт, что у нее был такой разговор с Цунаде, означал, что он о чем-то договорился с Пятой прежде, чем пришел к ней. Это также означало, Хокаге Листа изучила его и поняла, что удержать его будет невероятно сложно.

Он будет ее ждать.

- Вы сказали, что его слишком трудно убить, чтобы я должна была волноваться о его потере. – Сакура смотрела вдаль, ее голос был тих. – А что насчет меня? Что, если убьют меня?

Она уже знала. Его сосредоточенность на разрушении того, кого бы он не посчитал за это ответственным, будет невероятно.

Цунаде ждала, пока Сакура не поднимет на нее взгляд, и затем коснулась пальцем печати на своем лбу. – Напомни мне поскорее научить тебя этому.

•••

Он стоял в густой тени, ожидая ее, почти незаметный со стороны, скрестив руки на груди, абсолютно бесстрастный. Факт, что он не вышел вперед, означал, что он изучал ее реакцию, оценивал, в каком она настроении.

- Ты знал.

- Да.

- Почему ты не сказал мне?

- Хотел убедиться, что ты делаешь это именно со мной.

Конечно. То, как он держал ее раньше, держал ее на руках… Так или иначе, он поцеловал бы ее, чтобы раз и навсегда узнать, значит ли он что-то для нее в этом смысле.

- Ты все еще волнуешься, что я оставлю тебя, чтобы последовать за ним? – Она закусила губу. – Думаешь, что я на это способна?

Недавно она сама призналась ему, что цепляется за прошлое. У него были все причины думать, что она так поступит.

- Это было бы глупо с твоей стороны.

Холодный. Резкий. Абсолютно не раскаивающийся. Было трудно вообразить его как-то иначе.

- Так как?

У него дрогнул мускул на щеке, когда он сжал челюсти. – Ты не глупа.

Ни одна из его фраз не ответила на ее вопрос. Она решила принять комплимент, который он ей преподнес, в качестве компенсации. – Ты – невозможен.

- Ты слишком много жалуешься.

Его такой почти мгновенный ответ, как ни парадоксально, заставил ее улыбнуться. – Я еще упоминала безнадежен?

Даже сквозь тени она увидела его слабую, кривоватую улыбку в ответ, и услышала ворчание. – Если бы я был безнадежен, то не был бы сейчас здесь.

Монстр.

Ее монстр.

- И что мне с тобой делать?

Сверкнувшие в улыбке зубы сказали, что у него была, по крайней мере, одна идея. Он смотрел на ее протянутую руку, на невысказанное обещание, несколько секунд прежде, чем выйти вперед и принять ее.

Они молчали, пока шли до ее дома, сплетя пальцы. Его большой палец иногда терся о ее ладонь. Сейчас говорить было не о чем. Он отпустил ее руку только тогда, когда ей нужно было открыть дверь, заменяя это мягким прикосновением кончиков пальцев к ее спине, поскольку последовал за ней в ее комнату. Только после того, как она удостоверилась, что закрыла дверь и задернула занавески, он шагнул к ней, обнимая, когда она приникла к нему, встретив его на пол пути.

Было странно помогать ему с разными ремнями и застежками, перекрещивающими его тело, незнакомо наблюдать его руки, обнажающие ее кожу. Она отстранилась из его объятья только раз, чтобы выпутаться из их одежды, приникнув губами к его губам, бормоча невнятные протесты, поскольку его неопытная нежность была слишком резка в одних местах и слишком мягка в других.

- Прости, - прошептал он, скользя пальцами по ее коже, по всему телу, исследуя дюйм за дюймом. – Так?

То, как дернулись ее бедра под его рукой, было воспринято им как согласие, еще до того, как она пробормотала: - Да. - До того, как она провела рукой вниз по его животу и легонько сжала его в ответ. – Так?

Его зубы задели ее шею, прошлись по плечу. – Сильнее.

То, что она стала делать, затронуло все ее нервы и конечно не совсем походило на ‘сильнее’, но определенно заставило его потерять контроль. Наконец, на ее кровати с обеими руками, запутавшимися в ее волосах, его тихие стоны и дрожь, рот на ее шее, точно сказали ей, как она влияет на него.

- Прекрати, - сказал он, задыхаясь. – Прекрати, пожалуйста, прекрати. – У нее была только доля секунды, чтобы задаться вопросом, сделала ли она что-то не так прежде, чем он опрокинул ее на спину, отчаянно ища ее рот своим, руками раздвигая ей колени.

Черт побери, она все-таки оказалась под ним, в конце концов.

- Я этого не хотела, - прошептала она.

- Думаю, хочешь сейчас, - ответил он хрипло, перед тем как коротко поцеловать ей грудь, проведя языком по животу. Ощущения, которые ей дарили его язык и пальцы дали ей уверенность, что у нее не было причины передумать. Слабо, она задалась вопросом, что почувствует, если он действительно-

Она не была уверена, что именно сказала, это было скорее бессвязное бормотание умоляющим тоном. Он тут же оставил то, что делал, просунул руку ей под спину, чтобы помочь им обоим перекатиться на бок. Он не должен был просить, и она не должна была уточнять, но, в конце концов, именно ее рука помогла ему проникнуть внутрь. С ее ногой, закинутой ему на бедро, и упирающейся пяткой ему в поясницу и с его рукой, сжавшей ее ягодицу, чтобы помочь ей, они ритмично подавались навстречу друг другу. Влажные губы нежно прижимались к чувствительной коже, язык доводил до безумия.

Возможно, он был немного не в себе для ее. Он был чрезмерно яростным, а не осторожным и слишком рано перестал волноваться о том, что ей нравиться и пошел напролом прямо к намеченной цели. Но он хотел, чтобы она наслаждалась этим. Так он сказал. И с неровным дыханием, с губами на его щеке, ухе, она так и делала.

Этого все еще было недостаточно. В конечном счете, сама природа происходящего разрушила его самоконтроль, его уступки ее молчаливой просьбе и с глухим стоном он перекатил ее на спину снова. С его приглушенным рычанием у ее плеча, с ее коленями высоко у его ребер, с ее руками, отчаянно гладящими его спину, она оценила то, что таким образом он наполняет ее сильнее. Это все еще было не удобно, но она могла игнорировать тот факт, что его толчки стали сильнее и, наконец, достигли апогея, поскольку он достиг пика с хриплым стоном.

Он не отстранился, когда она пошевелилась, не отступил и не выказал никакого желания оставить ее. И обернувшись вокруг него так, как это только было возможно, она не могла думать ни о каком способе изменить это.

- Скажи, - пробормотал он у ее щеки, - почему это сработает.

Она улыбнулась, легко коснувшись его губ своими, прежде чем ответить. – Ирония.

То, как он улыбнулся перед тем, как склонится к ней в глубоком поцелуе, показало, что он понял.

Лето и зима.

Целитель и разрушитель.

Человек и монстр.

Ниндзя-медик и ходящее оружие, которое нельзя ранить.

Когда он начал двигаться снова, она поняла, что даже притом, что он кончил, это все еще был не конец. И уже второй раз он заглушал ее крики своим ртом, когда его ритмичные движения довели до ее собственного пика.

Где-то во время третьего раза она поняла, что, вероятно, ей не удастся поспать этой ночью.

Гаара ткнулся носом ей в лоб, чуть поморщившись, когда она еле отлепилась щекой от его плеча из-за подсыхающего пота. – И что теперь?

- Не знаю. – Но она была уверена, что они поймут это вместе.

Пауза. – Пятая думает, что это хорошо для союза.

- Пятая думает, что ты – хороший вызов для меня.

- А ты? – Он наклонился, чтобы поцеловать ее, провести губами по щеке, перед тем, как лечь рядом.

- Думаю…

Он сказал, что он хочет все. Разговоры не прекратятся, даже если он теперь стал смотреть на нее с новым уровнем привязанности.

Она накрыла его собой, кончиками пальцев прослеживая линии его лица. – Думаю, что у меня нет никаких оправданий.

Равноценный обмен. Брать и давать. Они точно могли заставить это работать.

Его губы изогнулись в абсолютно, до боли, знакомой усмешке. – Я выиграл.

Если конечно не убьют друг друга сначала.

- Заткнись, - ответила она, и закрыла его рот своим.

___________________­____________________­_
Конец.

0


Вы здесь » Boundless anime » fanfiction » How and Why. Сакура/Гаара